Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов
Леонов и Скотт были крайне опытными и натренированными до уровня экспертов пилотами, владевшими самым передовым оружием из арсеналов своих стран. Каждый из них верил, что именно на его родине живется лучше, чем где-либо, и что в его стране сложилось самое совершенное из возможных общественное устройство. Оба активно стремились к карьерному успеху в конкурентной борьбе, желая гордиться ролью первопроходца, победителя или хотя бы отличника. К счастью для них и для всего мира, события так и не вывели их на путь убийственного противостояния и ни один из них не поднялся в небо, чтобы уничтожить другого.
Вместо этого русские и американцы поднялись в небеса иначе – гораздо лучшим и совершенным способом. Леонов, который в глубине души был художником, стал космонавтом – поистине первым человеком, который отправился в одиночный полет в открытый космос, единственным в то время, кому удалось увидеть любимую Землю и мать-родину с космической высоты лишь сквозь прозрачное забрало скафандра. Инженер и мечтатель Скотт стал командиром самой первой из экспедиций на Луну, в которых провести исследования было важнее, чем просто выполнить посадку, прогуляться по поверхности и собрать горстку камней. Он водил колесную машину по лунным просторам, ездил на ней день за днем в поисках геологических сокровищ, обладавших для ученых такой же неизмеримой ценностью, как для теологов потерянный Ноев ковчег, если бы его удалось отыскать.
Эти два человека сотни раз за свою жизнь обводили смерть вокруг пальца. И в детстве, в самый мрачный период советской истории, и тогда, когда он лишь начал летную службу, и во время тяжелейшей программы подготовки космонавтов, которая проводилась без всяких поблажек, Леонов легко мог бы погибнуть по серьезным или случайным причинам. Поломка механизации крыла или руля высоты, отказ клапана или неверный расчет давления в космическом скафандре – все это могло бы привести его к смерти; то же самое случилось бы, замешкайся или засомневайся он на секунду в опасной ситуации. Дэйв Скотт, уже набравшись опыта после сотен часов полетов на проверенных и неопробованных летательных аппаратах, едва выжил, когда космический корабль «Джемини-8» буквально взбесился в воздухе вскоре после старта. Его посадка на Луну могла закончиться очень плохо, ведь ситуация была действительно серьезной, но Скотт блестяще вышел из нее живым. И тот, и другой могли бы погибнуть в пламени взрыва, если бы ракеты, на которых они собирались лететь, сдетонировали на стартовых позициях космодрома Байконур в Советском Союзе или мыса Кеннеди в Соединенных Штатах, и тогда погибший не заслужил бы право называться космо- или астронавтом.
И вновь ничего подобного не случилось. Оба сделали то, что делали все пилоты с того дня, как братья Монгольфье создали воздушный шар, способный поднять человека в воздух, – обвели смерть вокруг пальца. Они осознанно включились в азартную игру с единственной целью: получить заветное задание и выполнить его. Иногда им удавалось стать первыми. Часто они были самыми лучшими. И всегда они были блистательны.
Когда говорят о пилоте космического корабля (особенно это касается тех, кто участвовал в великой космической гонке между США и СССР), то, как правило, представляют его похожим на автомат, подстриженным бобриком парнем с ракетным топливом в крови, умом прямым, как логарифмическая линейка, и словарным запасом, состоящим из восклицаний «Ну и дела!» и «Все окей!» в ответ на вопросы. Как и любой стереотип, все это далеко от правды. Действительно, для того чтобы управлять самолетами, надо, в общем, разделять интересы с другими пилотами, но для того, чтобы заслужить право и ответственность выйти в открытый космос или на поверхность Луны, требуется обладать выдающейся индивидуальностью. Нужно не только хотеть сделать это по каким-то непостижимым уму причинам, но и уметь проделать задуманное с выходящим за пределы понимания навыком.
Леонов и Скотт много сделали для того, чтобы объяснить все необъяснимое в книге «Две стороны Луны». И, слава Всевышнему, у них это получилось. Леонов наконец рассказал о секретах советской космонавтики простыми словами – и знаете, что оказалось? Коммунистические космопроходцы, которых нам надлежало бояться, брали с собой в космический полет цветные мелки, чтобы лучше передать цвета орбитального восхода солнца. А американцам, которые с такой легкостью скакали, как мячики, по лунным равнинам, требовалось целых два часа лишь на то, чтобы надеть на себя скафандры, и их попытки вытащить бур из грунта чуть было не закончились провалом.
Ничего из того, что делают люди в космосе, не является рутиной, и в полетах Алексея Леонова и Дэвида Скотта тоже не было ничего рутинного. Каждая секунда тех пяти полетов, которые они в общей сложности совершили, была уникальной, прекрасной, полной смысла и опасно неопределенной. И все же всякий раз, когда они возвращались на Землю, ни один из них не заявлял, что вернулся иным, тем, кто был в космосе и видел… дух Вселенной.
Нет. Гораздо важнее, что из космических странствий они возвращались еще большими людьми, чем до того, как покинули наш мир с его воздухом, водой и сушей, чтобы увидеть Землю под собой или ее восход над горизонтом Луны. Такими до сих пор они и остались – художник Леонов и инженер-мечтатель Скотт. И оба они – Герои, Обманувшие Смерть.
Том Хэнкс, 2004 г.
Пролог
Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели.
Константин Циолковский (1857–1935), отец русской космонавтики
Человек должен подняться над Землей, в верхние слои атмосферы и за ее пределы, – только так он полностью поймет мир, в котором живет.
Сократ (469–399 г. до н. э.)
Майор Алексей Архипович Леонов,
Военно-воздушные силы Советской армии
Пилот космического корабля «Восход-2»
ЗАПУСК: КОСМОДРОМ БАЙКОНУР, КАЗАХСКАЯ СОВЕТСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА, 18 МАРТА 1965 ГОДА; СКОВАННОЕ СТУЖЕЙ УТРО, ЛЕГКИЙ СНЕГОПАД
Безмолвие космоса нарушали лишь звуки моего сердцебиения и дыхания, приглушенные головными телефонами внутри шлема. Я повис в 500 километрах над поверхностью Земли, и с моим кораблем «Восход-2», который мчался над ней по орбите со скоростью 30 000 километров в час, меня соединяла лишь пуповина кабелей. И все равно казалось, будто я почти неподвижен и парю над огромным голубым шаром, на который натянута красочная карта. Подняв голову, я мог видеть, как искривлен земной горизонт.
– А Земля-то круглая, – тихо сказал я себе, и эти слова будто возникли откуда-то из глубин моей души.
