Кеннет Славенски - Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь

В самом начале «Над пропастью во ржи» Холден Колфилд говорит, что не станет рассказывать о том, что делали его родители до его рождения, — «словом, всю эту давид-копперфилдовскую муть». «У моих предков, — поясняет Холден, — наверно, случилось бы по два инфаркта на брата, если б я стал болтать про их личные дела». Нежелание разглашать личное явно досталось родителям Холдена в наследство от матери и отца самого Сэлинджера. Соломон и Мириам редко вслух вспоминали о своем прошлом, тем более в присутствии детей. Дорис и Сонни впитали этот царивший в семье дух закрытости и тоже всегда всеми силами старались оградить себя от постороннего внимания.

Скрытность Сэлинджеров породила немало домыслов и слухов. Так, цветистыми подробностями обросла история брака Соломона и Мириам. Начало им положил литературный критик Уоррен Френч, написавший в 1963 году в журнале «Лайф» про шотландско-ирландское происхождение Мириам. Какое-то время спустя эта новость трансформировалась в распространенное мнение, будто мать Сэлинджера была родом из ирландского графства Корк. Так возник распространенный миф о том, что родители Мириам — по логике, ирландцы-католики — восстали против ее брака с евреем Соломоном, отчего молодым пришлось бежать и жениться втайне. Узнав о своевольном поступке дочери, они якобы отреклись от нее.

Ничего подобного в действительности не было. Но даже сестра Сэлинджера, Дорис, под конец жизни (она умерла в 2001 году) пребывала в уверенности, что их с Сонни мать родилась в Ирландии и что ирландские дед с бабкой знать не хотели внуков-полукровок.

Семейные обстоятельства Мириам и история ее замужества были непросты и безотносительно слухов, которые позже на них наслоились. Стремлением скрыть эти обстоятельства от детей родители Сэлинджера лишь дали пищу досужим измышлениям и внесли смятение в детские умы. Не удовлетворяя естественную любознательность дочери и сына, Мириам с Соломоном фактически заставили их поверить в фантастическую версию семейного прошлого.

Мать Сонни, урожденная Мэри Джиллик, появилась на свет и мая 1891 года в городке Атлантик, штат Айова. Ее родителям, Нелли и Джорджу Лестеру Джиллику-младшему на тот момент исполнилось соответственно двадцать и двадцать четыре. Мэри была вторым из шести их выживших детей. Дед Мэри по отцовской линии, Джордж Лестер-стар-ший, был внуком эмигрантов из Германии. Он родился в Массачусетсе, но затем перебрался в Огайо, где и познакомился со своей будущей женой, Мэри Джейн Беннетт. Во время Гражданской войны Джордж Лестер-старший недолго прослужил в 192-м огайском пехотном полку, а по его возвращении домой в 1865 году Мэри Джейн родила ему сына, Джорджа Лестера-младшего. К 1891 году Джордж Лестер-старший был преуспевающим зерноторговцем; сыновья, Джордж Лестер-младший и Фрэнк, помогали ему вести дела.

Мэри утверждала, что ее мать, Нелли, родилась в 1871 году в Канзас-Сити и происходила из семьи ирландских иммигрантов, однако данные четырех федеральных переписей населения (1900, 1910, 1920 и 1930 годов) говорят за то, что Нелли была родом из Айовы.

По семейной легенде, Мэри познакомилась с Соломоном в 1910 году на сельской ярмарке, проходившей неподалеку от фермы Джилликов (чего быть не могло, поскольку никакой фермой Джиллики никогда не владели). Соломон, которого родные звали Солли, а друзья — Сол, работал управляющим кинотеатра в Чикаго. Высокий, статный молодой человек, поживший вдобавок в большом городе, сразу покорил сердце девушки. Семнадцатилетняя Мэри, обладательница белоснежной кожи и длинных рыжих локонов, была на редкость красива. Смуглолицый Сол без памяти в нее влюбился и с самого начала решил добиться ее руки.

Замужеству Мэри, состоявшемуся весной 1910 года, предшествовали невеселые события в жизни семьи. Если Сэлинджеры в Америке последовательно повышали свое благосостояние, то Джилликов в какой-то момент стали преследовать неудачи. В 1909 году умер отец Мэри. В поисках средств к существованию Нелли с младшими детьми перебралась в Мичиган и там вторично вышла замуж. Мэри, уже взрослая девушка, к тому же влюбленная в Сола, с матерью не поехала.

Как потом оказалось, ее стремительный роман и замужество пришлись очень кстати — к моменту рождения Сонни Нелли Джиллик тоже скончалась, оставив Мэри круглой сиротой. Возможно, ранняя потеря родителей и стала причиной того, что Мэри избегала разговоров о них даже с собственными детьми. Порвав с прошлым, она всецело посвятила себя устройству жизни с молодым мужем. Ее новой семьей стали Сэлинджеры, в угоду им она приняла иудаизм и сменила имя на Мириам — так звали сестру пророка Моисея.

Белокожая рыжеволосая Мэри, на взгляд Саймона и Фанни, «слегка смахивала на ирландку». Они не думали не гадали, что вместо достойной еврейской девушки, каких в Чикаго пруд пруди, Солли приведет в семью рыжую христианку из Айовы, — и тем не менее радушно приняли ее в своем чикагском доме.

Мириам устроилась работать в кинотеатр, которым управлял Соломон, — продавала билеты и попкорн. Как они вдвоем ни старались, дела шли не лучшим образом — вскоре кинотеатр пришлось закрыть. Некоторое время спустя Соломон поступил на работу в фирму «Дж. С. Хоффман энд К°», ввозившую из Европы сыры и мясо и торговавшую ими под маркой «Хофко». После неудачи с кинотеатром он дал себе клятву обязательно преуспеть в бизнесе и новые обязанности исполнял с усердием и самоотдачей. Его преданность делу не осталась незамеченной — после рождения в 1911 году дочери Дорис Соломон был назначен главным управляющим нью-йоркского отделения фирмы, что позволило ему гордо именовать себя «директором сыроваренного завода».

Новая должность Соломона потребовала переезда в Нью-Йорк. Там семья поселилась в комфортабельной квартире по адресу: 113-я Западная улица, 500, неподалеку от Колумбийского университета и собора Святого Иоанна Богослова. Теперь наряду с сыром Соломон торговал еще и ветчиной — самым что ни на есть некошерным продуктом. Но зато ему удалось поддержать традицию, по которой каждое следующее поколение Сэлинджеров преуспевало больше, чем предыдущее. Соломон этим необычайно гордился, однако бизнес отнимал все его силы без остатка — в 1917 году, в свои 30 лет, Соломон Сэлинджер был уже «абсолютно седой».

1920-е годы были в Америке эпохой невиданного прежде процветания. Ярче всего оно проявилось в Нью-Йорке — город стал экономической, культурной и интеллектуальной столицей Соединенных Штатов, а то и всего мира. Посредством радио он разносил свои ценности по всему континенту, миллионам американцев они скармливались с газетных страниц. В Нью-Йорке вершились судьбы мировой экономики, украшавшая его улицы реклама определяла вкусы и потребности целого поколения. В столь благодатном окружении дела у Сэлинджеров шли все лучше и лучше.