Объяснение в любви - Валентина Михайловна Леонтьева
Последние двадцать пять лет капитан дальнего плавания Георгий Прокус плавал на рыболовецком траулере, приписанном к одному из колхозов в Калининградской области. Говорили, что у моря нет тайн от Прокуса — план всегда выполнял.
В беседе с Георгием Константиновичем М. Краснянская узнала, что после войны он ни разу не виделся с экипажем своего «Бессмертного». Начался поиск. С радостью приняли бывшие моряки приглашение приехать на передачу.
За две недели до записи, вручая комсомольские билеты матросам, Георгий Константинович Прокус скоропостижно скончался. Что делать? Отменять передачу? Но потом решили: наш долг — поставить памятник Прокусу — памятник в эфире. Но эфир быстротечен. Правда, видеозапись всех выпусков, смею надеяться, станет частицей летописи наших дней, но это — будущее… И стала Главная редакция программ для молодежи хлопотать об увековечении памяти легендарного человека. Нас поддержали в Гостелерадио СССР.
Настал день передачи. Эпизод, посвященный памяти Прокуса, шел последним. Очень нелегко далась мне эта передача, особенно ее финал. По сценарию вызываю на сцену членов экипажа бронекатера 71. Никто из них не знает, что в Калининград пригласили всех боевых соратников Прокуса. Возможно, кто-то и догадывался, но были приняты все меры предосторожности, чтобы они не встретились, и все-таки двоим это удалось.
«Мне нужен номер, я приехал на передачу "От всей души"», — говорит приезжий администратору. Второй, заполняя регистрационную карточку в эти минуты, слышит удивительно знакомый голос… и произошла встреча вне передачи. Даже вдову Прокуса просили в этот день не подходить к телефону. Скажете — бесчеловечно, но делали это с одной целью: чтобы чувства людей не тиражированные, а первородные вырвались прямо в эфир.
В зал бывших бойцов вводили по очереди, места у них были в разных рядах.
Итак, вызываю на сцену членов гвардейского экипажа бронекатера «Бессмертный», прошедшего Волгу, Азовское и Черное моря, Дунай и Вислу. Словно прозвучала морская команда: «Свистать всех наверх!» Идут гвардии старшина Виктор Васильев, старшина первой статьи Яков Григоренко, командир отделения мотористов Сергей Гилев, бессменный радист, комсорг и помощник командира Тимофей Литвин. Поднимаются пулеметчики Петр Козенков и Владимир Корнильцев, особо отличившиеся во время тарана десантного корабля.
Старые бойцы стоят на сцене молча, не только радости, но даже удивления неожиданной встречей не выражают их лица. Наверное, иначе и быть не могло — приглашали их в гости к живому, а приехали они к памяти о живом. Но ведь наша передача не может быть некрологом, она о жизни!
Последним на сцену поднялся сигнальщик, гвардии старшина второй статьи Николай Шилин. На одной из боевых операций Николай, стоя на мостике «Бессмертного», увидел большое скопление сил противника и доложил Прокусу.
— Немедленно передать командиру бригады!
Через минуту сигнальщик принял приказ с берега: «Честь вам, что обнаружили, вам и уничтожить врага!»
Смотрела я на него и думала: был бы жив Прокус, просигналил бы сейчас Шилин и от имени «Бессмертного» поздравил бы своего капитана.
Но уже звучит прощальная морская песня. Стою у правой кулисы. Сейчас я произнесу традиционные финальные слова: «Вот и подходит к концу наша передача». Сама думаю: как же быть? Не получилась передача.
Солист поет последний куплет, и вдруг помощник режиссера буквально затаскивает меня за кулису и вручает мне долгожданную телеграмму: «Одному из кораблей Балтийского флота присвоено имя ГЕОРГИЯ ПРОКУСА».
Бурей оваций взорвался зал, братание на сцене. Как мы были счастливы!
Бороздит теперь морские просторы «Георгий Прокус». И не покидает всех нас, работавших над передачей, чувство гордости, что телевидение от всей души отдало эфир «пароходу и человеку» Георгию Прокусу.
ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНИЕ!
В песне «Старинные часы» есть такие слова: «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь». Формально возразить нечего — попробуй останови его! Но осмыслить можно только остановившееся мгновение, а если этого не случится, человек будет бессилен перед вечностью.
Вспоминаю звездный час человечества, когда его первый посланец сделал первый виток на космической орбите. Гагарин в космосе! Телевидение в этот день вело много прямых репортажей, в одном из них — с Центральной телефонной станции — я принимала участие.
Вряд ли смогу добавить хотя бы штрих к тому, что знают люди о Юрии Алексеевиче Гагарине. Бессильна передать и то, что творилось в эти сто восемь гагаринских минут на Центральной телефонной станции. (Тогда она находилась на Зубовской площади.) В огромном зале шестьдесят — семьдесят телефонисток, и все они жестами, взглядами поздравляли друг друга.
Соединяли они моментально и виртуозно: Париж! Лондон! Киев! Алма-Ата! Вашингтон! Прага! Тбилиси! Варшава! Ташкент! Хельсинки… На разных языках произносилось только одно имя — Гагарин.
Не знаю, перекрыт ли рекорд по количеству телефонных соединений 12 апреля 1961 года. Думаю, вряд ли. Но в каком измерении можно вычислить, насколько потеплел политический климат на планете после полета Юрия Алексеевича Гагарина!
Благодарю телевизионную судьбу уже за одно то, что мы, дикторы, одними из первых на земле увидели Гагарина сразу после полета. Юрий Алексеевич приехал к нам в студию. Помню первое свое впечатление: какого же он маленького роста! Но лицо такое родное… И это чувство родства осталось на всю жизнь!
Передача длилась три часа. Не забуду, как прекрасно пел Иван Семенович Козловский вместе с Полем Робсоном.
У зари-то, у зореньки много ясных звезд,
А у темной-то ноченьки их не перечтешь…
Горят звездочки ясные, пламенно горят.
Моему-то сердцу бедному что-то говорят.
Потом была встреча на Красной площади. Вместе с Юрием Фокиным мы вели репортаж о митинге, посвященном первому космическому полету. Тысячи улыбающихся Гагариных плыли на транспарантах по Красной площади, а сам он стоял на трибуне Мавзолея, такой же улыбающийся и простой, с такими же добрыми глазами. Только улыбка и глаза и простота были живые.
Такой многолюдной Красную площадь я помню в День Победы — 9 мая 1945 года.
Но вот закончился митинг, а площадь все кипела, бурлила радостью…
…Репортаж о похоронах Юрия Алексеевича Гагарина мы вели с Ю. Фокиным из студии на Шаболовке. Курить в ней строго запрещено. За все годы не помню случая, чтобы этот порядок нарушался. Но блюститель порядка — пожарный сам принес мне пепельницу. Наверное, он понимал, как трудно было преодолеть горестное волнение, собраться, обрести форму, чтобы начать этот репортаж…
У меня осталось две фотографии. На одной я протягиваю Юрию Алексеевичу коробку с пленкой и пожимаю ему руку. На другой он в скафандре. И внизу автограф: «Дорогой Валюше. Ю. Гагарин».
«МОГУ
