Утро после победы - Ариадна Константиновна Рокоссовская
Я, конечно, не видела Жукова. Но слышала и о нем, и о других маршалах Победы, в совершенно будничном контексте. Конев любил сирень. Малиновский – просто гроссмейстер по шахматам. Баграмян – душа-человек. Все эти фамилии не вызывали у меня священного трепета, да и моей фамилией в нашем дворе трудно было кого-то удивить. И это вызывало чувство некой семейности. Общались наши родители, деды и прадеды. Общались мы. При желании можно было зайти в соседний подъезд и выяснить у соседей, правду ли говорит отец, что моя бабушка – тоже Ариадна – в моем возрасте не сбегала с уроков, или это педагогический прием, попытка подать мне пример?
В 90-е годы многие съехали из дома на улице Грановского, жизнь развела нас в разные стороны. Но мы помнили друг о друге и нуждались друг в друге. Во времена, когда о полководцах той войны все забыли, только мы носились с фотографиями и сдували пыль со старых фуражек. Наши героические предки не зря вели за собой фронты. Это были люди с мощной харизмой, сильнейшей энергетикой. Они производили неизгладимое впечатление на всех, кто имел счастье общаться с ними. Никого из полководцев Победы давно нет в живых, но мы – дети, внуки и правнуки – не просто носим их фамилии: мы храним память о маршалах, командовавших фронтами Великой Отечественной, и их боевых подвигах. В наших семьях бережно сохраняются документы и личные вещи, истории и награды. Но главное – сохраняется фронтовая дружба Жуковых и Рокоссовских, Коневых и Малиновских, Говоровых и Баграмянов, Еременко и Василевских и других людей с боевыми фамилиями, которых объединяет День Победы.
Когда в «Российской газете» я получила задание сделать серию интервью с потомками полководцев, я была очень удивлена – мне в голову не приходило, что наши «семейные» разговоры могут быть кому-то интересны. Но оказалось, что люди хотят знать, каким отцом был Георгий Константинович Жуков, почему не любил охоту Родион Яковлевич Малиновский и как Константин Константинович Рокоссовский ухитрился устроить себе дачу в здании штаба фронта. Когда эти истории были опубликованы на страницах газеты, на редакцию обрушился шквал откликов, писем мне и героям моих интервью. Мои публикации, в которых полководцы показаны живыми, любящими и любимыми людьми, собраны в этой книге. Я надеюсь, что благодаря ей наши герои откроются для вас с новой – неожиданной – стороны.
С уважением, Ариадна Рокоссовская
Маршал Жуков
«Это же мой папа!»
Своими воспоминаниями об отце – Маршале Советского Союза Г. К. Жукове, делятся его дочери Эра и Элла Жуковы [1].
Кто был главой семьи Жуковых – вопрос риторический…
Эра Георгиевна: Отец, конечно. В юные годы он был для мамы не только мужем, но и командиром. Когда они познакомились, папа командовал отрядом, который в числе других боролся с военными формированиями Антонова. Мама была школьной учительницей. Чувство к папе было ее первой и последней любовью, ее судьбой. Папа зачислил грамотную маму в штаб отряда на должность писаря. Так они и колесили по дорогам Гражданской войны – папа на своем боевом коне, мама – на бричке вместе со штабом. В 1922 году они поженились, но спрашивал отец с матери так же строго, как с других бойцов. Мама рассказывала, что спуску ей от командира отряда не было. Но обязанности писаря мама исполняла исправно, и лишь однажды муж-командир чуть было не отправил ее на гауптвахту. В последнюю минуту она была прощена.
Вообще же мама поставила перед собой цель – всячески помочь папе в самообразовании, в особенности в совершенствовании знания русского языка. Мамины уроки не прошли даром, и, судя по сохранившимся папиным письмам, его грамотность повышалась изо дня в день.
Элла Георгиевна: В дальнейшем мама не работала, взвалив на себя все заботы о семье. Вся жизнь дома была подчинена расписанию отца. У нас в семье был, если можно так выразиться, культ отца. Мама настолько его любила, что всю свою жизнь посвятила ему. Она все делала для того, чтобы дома ему было хорошо и комфортно, и мы тоже старались его радовать.
Эра Георгиевна: Его письма, которые у нас сохранились, проникнуты тоской по дому. И хотя работа всегда была для отца на первом месте, он очень любил дом и семью. Правда, я с раннего детства уяснила, что он не так уж часто может себе позволить подолгу быть дома. Он всегда был на маневрах и на учениях, с полком, в дивизии.
Судя по рассказам о маршале Жукове, он был суровым воином. А каким он был дома?
Эра Георгиевна: Вообще он был достаточно строгим человеком, но для нас он был прежде всего отцом, который нас очень любил и которого мы очень любили. Сколько я себя помню, он относился к нам с нежностью, интересовался всеми нашими делами и в школе, и в институте. Интересовали его и личные знакомства. При этом он относился к нам уважительно, никогда не навязывал свою точку зрения и был очень деликатен. Например, он как-то незаметно внушил нам, что нужно хорошо учиться. Как? Не знаю. Но мы с детства не понимали, как можно учиться плохо. Мы им гордились, и он должен был нами гордиться. Я даже не могу вспомнить за собой никаких провинностей. Только однажды он на меня рассердился: я в детстве очень плохо ела и как-то раз позволила себе бросить на пол то ли кусок хлеба, то ли котлету. Помню, как он нахмурился, молча встал, взял в руки ремень, к которому до этого ни разу не прибегал, и стоял так до тех пор, пока я так же молча не сползла со стула и не подняла все, что бросила. Но отец никогда нас не наказывал, не повышал голос. Одного его взгляда было достаточно.
Элла Георгиевна: Он был хорошим отцом. По тем временам он дал нам максимум – и школа, и домашнее образование, и музыка. Он был всего этого лишен и
