Пугачев - Абрам Исаакович Гайсинович
Петр III пал жертвой своего политического недомыслия и личных прихотей.
Однако «подданные» не должны знать истины. На следующий после убийства Петра III день Екатерина опубликовала манифест. Выразив свое «крайнее прискорбие и смущение сердца», она об’яснила смерть мужа «припадком гемороидическим»{1}.
*
Емельян Иванович Пугачев, простой донской казак, никак не мог подозревать, что события в далекой и чуждой столице, в царских дворцах, сыграют какую-нибудь роль в его судьбе. Пугачев родился в станице Зимовейской на левом берегу Дон.
Здесь прошло его безрадостное детство. Отен рано начал брать сына с собой в поле на тяжелую работу. Небогатые, видно, казаки были Пугачевы, если приходилось прибегать к помощи мальчишки, чтобы боронил за отцом своим землю. Так и жил Емельян «в доме отца своего безотлучно до 17 лет где кормился, пахав сам свой казачий участок земли»{2}.
Уже давно миновало то время, когда донские казаки пренебрегали земледелием и кормились от охоты, от рыболовства да разбойных набегов на крымских татар и российских купцов. Казак прочно сел на землю. Давно прошла и вольность Дона. Кончилась пора, когда Москва посылала к казакам грамоты с просьбой итти на государеву службу, а те своевольничали, упорствовали. Дон присмирел после Разина, после Булавина. По первому зову из Петербурга казаки должны были отправиться в поход.
Иван Пугачев рано начал приучать своего Емельяна ходить за боевым конем, рубить и стрелять. Мальчишка был бойкий, любил кулачные бои, а однажды в схватке со сверстниками потерял верхний передний зуб.
Как многие казаки, Пугачев женился рано, семнадцати лет. В жены ему дали сироту Софью — дочь умершего казака Дмитрия Недюжева из ближней станицы Есауловой. Произошло это, как водилось у казаков, без спроса Емельяна. Возможно, он даже не видел Софью до самой женитьбы. Жену ему выбрали на семейном совете. В воскресенье, в день венчания, жених отправился в Есаулову станицу за десять верст от Зимовейской, к невесте. Здесь Емельяну передали «державу» — плетку, символ мужней власти. Много лет спустя, на допросе, Пугачев подчеркивал, что «венчан с оною своею женою по церковному чиноположению, в Есауловой станице, церкви Михаила Архангела священником».
Недолго прожил Пугачев с женой: всего одну неделю. Началась война с Пруссией. Молодого казака отправили на воину в команде казацкого полковника Ильи Денисова. Команда входила в состав корпуса графа, генерал-поручика Чернышева.
Через Киев команду Денисова послали в Пруссию. Пугачев испытал все тяготы солдатского житья в армии Елизаветы Петровны: мучительные зимние переходы без дневок, без теплой одежды, без крова, без пищи, «ибо, — как писал главнокомандующий, — в сей земле ни луку, ни чесноку найти нельзя, а солдаты в постные дни тем и питаются»{3}.
Русские солдаты гибли не столько от пуль и штыков, сколько от болезней, косивших людей направо и налево.
Но Пугачев видел и другие картины. При нем «солдаты вместо обороны против неприятеля, отлучась с фронта, громили генеральские и офицерские экипажи».{4} При нем же читали манифест царицы к армии, где она с «крайним сожалением и гневом» писала о солдатах, которые «командирам ослушны явились» и толпами дезертировали с фронта, подговаривая к тому же товарищей. «С трепетом и ужасом» подчеркивала императрица, «что наибольший в нашей [армии] урон причинен не от неприятеля, но только от помянутого ослушания».{5} Дело доходило до того, что солдаты били собственных офицеров. Наблюдатель той эпохи, просвещенный дворянин-крепостник, нашел правильное об’яснение этим фактам. «Солдаты наскучили уже до чрезвычайности есть один хлеб с водой; а сверх того измучились все от бессонницы и неудовольствие в армии было всеобщее, так что если б не удерживали валы и окопы, то верно бы она разбежалась на половину».{6}
В то же время Пугачев видел, что наряду с дезертирством, нежеланием подчиняться командирам-дворянам русские солдаты проявляли немало примеров стойкости и героизма. «Это о русских солдатах прусский король говорил: «Их гораздо легче убить, чем победить, и, когда их уже убили, их надо еще повалить». Особенно отличались казаки. Они беспрестанно тревожили прусские колонны, утомляли их, убивали отстающих. Иной русский боец, простреленный насквозь, еще держался на ногах и сражался из последних сил; другой, потеряв руку и ногу, продолжал обороняться уже лежа на земле.
Казаки не просили пощады и не знали ее. Как смерч, проходила русская армия по прусским деревням и селам. Солдаты, особенно казаки, уничтожали все на своем пути: поджигали, резали, растаскивали, растаптывали. Прусские мужики разбегались по лесам, нападали на казаков, отстреливались из окон, с крыш, из-за кустов, из-за деревьев. Случалось, что прославленная казацкая конница обращалась в бегство под натиском раз’яренных крестьян.
Рядовой казак Емельян Пугачев совсем не задумывался над значением подобных фактов. Он считал их в порядке вещей: идет война. Но где-то в глубине его сознания факты эти оставили свой след. Жизнь обогатит представления неграмотного казака. Пройдет полтора с лишком десятка лет, и испытания прусских походов, неповиновение, мужество казаков и солдат в войне, нападения на собственных офицеров-дворян получат вполне осмысленное значение.
В военных действиях Пугачев показал себя энергичным и смелым бойцом.
Полковник Денисов взял Пугачева «за отличную проворность» в ординарцы. Крутой попался начальник. Денисов был «всегда отличным и в прусскую войну и при всех на Дону замешательствах»{7} доказал свою непоколебимую верность царям. Однажды ночью на казаков напал прусский отряд. В тревоге и суматохе ординарец упустил одну из полковничьих лошадей. Его наказали «нещадно плетью». Неприятельская пуля, штык, картечь пощадили Пугачева, но от дворянской плети он не ушел. И это было в порядке вещей: плеть часто гуляла по солдатским, по казачьим спинам. Время заживило следы от плетей, но где-то в глубине души, в уме на всю жизнь сохранился еле заметный рубец. Пройдут годы, рубцы покроют тело и душу…
*
Заключив мир с Пруссией, Петр III приказал корпусу Чернышева выступить на помощь Фридриху II в его борьбе против Австрии. Пугачеву пришлось маршировать в составе пятисотенной казачьей команды еще некоторое время. Вместе с новоявленными союзниками — пруссаками русская армия перешла через Одер. На другой день Петр III устроил армии смотр. Смуглый, сухощавый Пугачев, возможно, увидел дородного, белокурого, голубоглазого
