- Максимов Анатолий Борисович
И случилось так, что однажды беспокоящие автора мысли о «деле» на фоне противостояния Востока и Запада позвали его к столу, бумаге, перу…
.. Декабрьским морозным утром 1991 года в доме на восточной окраине столицы за письменным столом сидел профессиональный разведчик, несколько месяцев назад ушедший в запас.
В эти дни мое сорокалетнее прошлое — флот, контрразведка, разведка — властно приковывало внимание, требуя осмыслить пройденный путь. Я переворачивал листок за листком, с каждой страницей уходя в глубь прожитых лет. И вот более чем странная выписка.
Снова и снова вчитывался в хорошо знакомое мне обращение советского гражданина к американскому и английскому разведкам:
«Как стратег, выпускник двух академий, я знаю многие слабые места, Я убежден, что в случае будущей войны в час “X” такие важные объекты, как Генштаб, КГБ на площади Дзержинского, ЦК партии, должны быть взорваны…»
Это предложение противнику потрясало своей четкостью сформулированной цели. С трудом верилось, что автор этого изуверского «послания» — участник финской войны и боевой офицер Отечественной, а на тот момент, в 1961 году, действующий сотрудник ГРУ — военной разведки Генштаба Минобороны СССР. И вот — предатель Родины…
Первая «встреча» с этим поразительным по своей циничности документом произошла в 1967 году за рубежом, в Канаде. Тогда мне попалась в руки книжица карманного формата «Записки Пеньковского». Но почему «в который раз»? Потому что из года в год, казалось бы, предельно понятное его содержание для меня наполнялось все более новым оперативно значимым смыслом и потому что…
Впрочем, все по порядку.
Затерявшийся между страницами сложенный вчетверо кусочек бумаги с неровными краями обрыва привлек мое внимание. Машинально взглянул на помеченную на нем дату — февраль 1974 года. Без особого труда вспомнил: в это время в разгаре была операция по проникновению в агентурную сеть западных спецслужб. В этой акции я выступал в качестве «московского агента» Запада под личиной предателя Родины.
Так скромный листок из отрывного календаря возвратил меня почти на двадцать лет назад, когда готовился очередной этап игры внешней разведки нашей госбезопасности с одной из западных контрразведок.
Тогда для исполнения роли «предателя» я искал опору в делах реальных предателей моей Отчизны, коим, например, был Пеньковский, полковник военной разведки — агент английской и американской спецслужб в начале 60-х годов. Как разведчик, я понимал, что преданные гласности сведения по «делу Пеньковского» могли кое-что «подсказать» в моей тревожной игре.
На листочке были проставлены латинские цифры. Это были ссылки на американское издание книги «Записки Пеньковского», которую я приобрел еще в 1967 году за рубежом. Это страницы книги привлекли мое внимание лет двадцать назад.
Но почему на листке сделана крупная запись: «Предатель — не предатель» и еще «?!». Значит, уже тогда, во времена занятости текущими делами, была отмечена в словах решительным почерком мысль, посетившая тогда меня.
Я нашел томик «Записок». Там на нескольких страницах увидел свои пометки разными цветами — синим, зеленым, красным. Возвратившись к столу, я снова взглянул на развернутый пожелтевший листок, на котором скорописью было выведено: синим — мотивы работы Пеньковского с Западом; зеленым — возможности по добыванию материалов; красным — условия связи и безопасность.
Листок из 70-х годов заставил меня неоднократно возвращаться к мысли: а было ли предательство советского офицера, боевого артиллериста, военного разведчика полковника Пеньковского? Некоторый свет на это «дело» пролили книги, изданные в России после событий августа 1991 года. В них говорилось о «деле», в сведениях о котором я искал робкие пока доказательства в пользу моих возникших неясных предположений о том, что предательства не было.
Поражала строгая последовательность появления Пеньковского в поле зрения Запада, которая в определенной степени один к одному повторяла путь меня самого при «работе» с западной спецслужбой: заинтересовать собой — инспирировать мотивы возможного сотрудничества — показать наличие доступа к информации — выдвинуть условия получения гражданства на Западе — поставить требования по безопасности.
И я стал пополнять пока скромное личное досье по «делу Пеньковского».
* * *
Подбираясь к восьмому десятку лет, представляется, что с самого детства мне удалось сохранить трепетное отношение к каждой новой книге, за обложкой которой скрыто еще непознанное ее содержание. И по сей день меня огорчает, если в книге, брошюре или статье весьма слабо, а иногда вообще отсутствуют сведения об авторе.
В краткой справке о пишущем я ищу ответы на извечный вопрос: по какому «моральному праву» он взялся за перо и представил на суд читателей свое видение фактов и событий? И потому, из глубокого уважения к читателю, — несколько строк о себе, моем жизненном пути. Всего несколько строк…
Справка. Родился в 1934 году в семье геолога и учительницы. Окончил высшее военно-морское училище по специальности инженер морской артиллерии. С 1957 года в органах госбезопасности: военный контрразведчик па Северном флоте и разведчик научно-технической разведки с работой в странах на четырех континентах. Ветеран флота, военной контрразведки, разведки и внешторга. Почетный сотрудник госбезопасности, капитан 1-го ранга в отставке, занимаюсь историей моей службы.
Но ведь деяния любого разведчика — это крохотная частица истории всей разведки. Из таких частиц формируется мнение о разведывательном ремесле и о мастерстве разведке в целом как об институте государственной безопасности моего Отечества. Все мы, как говорили в далекие времена, «государевы люди». И не будь разведчиков с их государственным подходом к делу, то не было бы источников информации — секретных помощников, а значит, операций в пользу политики государства на международной арене.
Особенно работа разведчиков и агентов с проводимыми ими операциями была нужна в тревожные для Российского государства периоды дипломатических усилий, разрешению которых способствовали «тайные войны». Комитет государственной безопасности с его внешней (политической) разведкой и Минобороны с его военной разведкой сотрудничали на полях скрытых битв все XX столетие.
В интересах защиты Отечества они совместными усилиями создавали подчас уникальные операции. Например, «Трест» в 20-х годах, работа «Красной капеллы» и оперативная игра «Монастырь» — «Березино» — в годы Великой Отечественной войны. Внешняя и военная разведки рука об руку вершили славные дела в гражданской войне в Испании в 30-х годах.
С точки зрения профессионального интереса мне повезло: за годы работы в разведке был период, когда целью моей профессиональной пригодности стала роль предателя Родины. Десятилетие только две спецслужбы знали, что они имеют дело с разведчиком (советским) и агентом (канадским). В советской операции «Турнир» против канадской операции «Золотая жила» советский Тургай выступал против канадского Аквариуса — это был «поединок с самим собой».
Участие в этой акции тайного влияния не могло пройти бесследно для моего оперативного опыта. И случилось так, что я «заболел» проблемой «дела Пеньковского» — этого «предателя века», как его представили и у нас, и за рубежом. Правда, за рубежом возвели в ранг героя.
Многолетнее странствование по морю газетных и журнальных статей в Союзе и за рубежом, знакомство с книгами и фильмами «на тему», беседы со свидетелями этого шумного судебного процесса «по делу» укрепляли меня в мысли: в этих из ряда вон выходящих событиях на «полях тайной войны спецслужб» определенно имеется скрытый своей недосказанностью смысл.
Описанные многократно «по делу» события берут начало в середине прошлого века, когда Советский Союз еще не был даже близок к грани распада, а КГБ с его внешней разведкой и Минобороны с его Главным разведывательным управлением находились в расцвете сил в рамках «тайной войны» разведок и контрразведок.
