Иван Просветов - Десять жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин
Когда и почему зародилась в нем тяга к странствиям? Наверное, виновником был отец, читавший детям «Одиссею» в собственном переводе. Впечатленный, Вася вместе со старшим братом Митей превращал в безбрежные морские просторы паркетный пол гостиной. Они вырезали из бумаги кораблики-галеры, сажали по бортам бумажных же моряков и на длинной нитке возили их по комнате, рассказывая гостям о невероятных приключениях Одиссея.
Море Василий впервые увидел в возрасте двух или трех лет, когда семья Янчевецких обосновалась в Риге. Григорий Андреевич Янчевецкий, знаток античной литературы, до переезда преподавал греческий и латынь в 1-й Киевской гимназии. Казалось бы, древние языки – удел педантов. Но Григорий Андреевич, получив должность, пустился на авантюру: с помощью друга тайно увез на венчание свою возлюбленную – Варю Магеровскую. Теща сначала прокляла молодых (что за пара – разночинец-учитель и дворянская дочь из родовитой казацкой семьи!), а потом простила и подарила им домик на Крещатике. Там 22 декабря 1874 года и появился на свет Василий Янчевецкий[4].
«Первой познакомила меня со сказочным миром моя мама – она знала множество украинских сказок, – рассказывал Ян. – А любимым писателем моего детства был Андерсен, его сказки нам читал вслух наш отец…»
Летом 1876 года Григорий Андреевич перебрался с семьей в Ригу, где получил должность преподавателя греческого языка в Александровской гимназии. Он не только учил: устраивал литературно-музыкальные вечера, собрал ученический церковный хор, а на празднование двадцатипятилетия царствования Александра II поставил с гимназистами драму «Эдип-царь» на греческом языке «со всей оригинальной обстановкой древнего театра». На докладе о состоявшемся торжестве император начертал «Благодарить», и в августе 1881 года Григорий Янчевецкий был «командирован в Грецию с учебной целью на шесть месяцев». Повидав все исторические места Эллады, он еще сильнее полюбил милую его уму и сердцу античность и постарался потом передать это чувство своим детям. Пока же, на время отсутствия, он перевез жену с сыновьями и дочкой Еленой в Санкт-Петербург.
Янчевецкие поселились у приятеля Григория Андреевича – литератора и издателя Петра Полевого, вдовца, жившего в одиночестве в большой квартире. Напротив дома находилась городская читальня, куда Вася ходил с братом Митей за книжками – «Дон Кихотом», «Робинзоном Крузо», «Сказками братьев Гримм»: «Каждая новая книга была для нас высшим счастьем…» Что еще ему запомнилось? «Солнечным весенним днем няня позвала нас и шепотом сказала: «Пойдем посмотрим людей, убивших царя…» Мы остановились возле Семеновского плаца. Сквозь чугунную решетку я со страхом увидел черные виселицы и белые балахоны с телами повешенных… Няня тихо сказала: «Они умерли за народ». Такова была моя первая встреча с жестокой правдой жизни».
В мае 1882 года Григория Янчевецкого назначили инспектором Александровской гимназии, и семья вернулась в Лифляндию. «Однажды, когда мы с братом гуляли по дюнам на взморье, между величественными соснами, то застали отца беседующим с незнакомым человеком, – запомнилось Василию Яну. – Это был И. А. Гончаров, лечившийся в то время в санатории «Мариенбад». Отец читал нам отрывки из «Фрегата «Паллада», и я застыл, как зачарованный, глядя на удивительного незнакомца, побывавшего в сказочных далеких странах. Гончаров, улыбаясь, спросил меня, кем бы я хотел стать. Я долго ничего не мог ответить от волнения, а потом с восторгом воскликнул: «Путешественником!» – и бросился бежать…»
* * *В десять лет он и в самом деле убежал из дома.
Газета «Рижский вестник», которую приносил его отец, печатала по главам перевод «Острова сокровищ» – нового сочинения английского писателя Стивенсона. Под впечатлением от увлекательнейшей повести Вася уговорил своего друга Яниса отправиться в море на поиски приключений. Разумеется, без спроса у родителей – разве они отпустят в плавание, да еще в учебное время? Отец Яниса владел двухмачтовой шхуной, в ее трюме и спрятались приятели перед выходом судна в море. Капитан, обнаружив их, не повернул обратно и приставил помощниками к юнгам. Кто-то сказал, будто бы шхуна идет в Бразилию. «От такого известия я вознесся на вершину блаженства, – вспоминал Ян. – Я наслаждался скрипом снастей, горьким запахом смолы, бескрайней морской далью, над которой клубились тучи».
Приключение вышло что надо! Шхуна попала в настоящий шторм, ее мотало по волнам как пробку, пенистые валы поднимались выше палубы, ветер рвал снасти и паруса. Одна мачта сломалась, корпус дал течь, и на выходе из Рижского залива парусник встал на починку в порту острова Руно. Тут беглецы были задержаны пограничной стражей и отправлены по домам. Васе пришлось обещать родителям «больше не бегать» – хотя бы до окончания университета, предполагавшегося в туманном будущем.
Выручали книги: где Стивенсон, там и Жюль Верн, и Майн Рид – тоже любимые писатели. Летом Янчевецкие снимали дачу под Ревелем. Как-то в гостях у них побывал моряк с военного корабля, обошедшего кругом света, и поведал о дальних странах – Южной Америке, Китае, Австралии. «Из этой тяги к далекому заходящему в море солнцу, – вспоминал Василий Ян, – и возникли мои повести и рассказы».
В 1885–1886 годах Григорий Александрович исполнял обязанности директора рижской Александровской гимназии. Ему даже доверили представить великому князю Владимиру Александровичу рапорт о состоянии учебных заведений Риги, когда императорское высочество с супругой посетил город. После приема высочайших гостей, а именно 2 июля 1886 года, Григорий Янчевецкий получил назначение директором ревельской Александровской гимназии.
Отличаясь неистощимой энергией, он осуществлял все, что задумывал, – организовывал ученические экскурсии и вечера, руководил ученическим оркестром и русским певческим обществом «Гусли», наладил выпуск журнала «Гимназия», перевел и издал сочинения Гомера, Ксенофонта, Павсания. «В гимназии во время занятий Григорий Андреевич выглядел очень суровым учителем. Коренастый и скуластый, с отвисшими запорожскими усами, в синем форменном, всегда застегнутым на все золотые пуговицы сюртуке, – вспоминал Ян. – А вне занятий, дома и в обществе, на прогулках и экскурсиях он преображался, превращаясь в добродушного, подвижного и шумливого собеседника, друга и руководителя». Он умел договориться едва ли не с каждым и любил приговаривать: «Господу Богу нужны всякие люди». О том, насколько уважали Григория Андреевича, свидетельствует такой факт: когда в Ревель приехал министр народного просвещения граф Делянов, инспектировавший гимназии Рижского учебного округа, то завтракал он у Янчевецких, обедал – у губернатора.
Эстляндский губернатор князь Шаховской ценил деятельного директора и в 1890 году поручил ему реформировать Ревельскую губернскую гимназию, переименованную в гимназию императора Николая I. А затем предложил основать русскую городскую газету в противовес немецким. За важное начинание взялась Варвара Янчевецкая, только что получившая свою долю наследства от продажи полтавского имения Магеровских. Сложив свои деньги с субсидией от Шаховского, она купила типографское оборудование и нашла помещение. «Ревельские известия» – как значилось под заглавием, «газета местных интересов, литературная и политическая» – появились в сентябре 1893 года. Редактор-издатель – В. П. Янчевецкая, но на деле творческим процессом руководил ее супруг. Современные историки прибалтийской журналистики так оценивают его работу: «Умеренно поддерживая курс властей на русификацию края, «Ревельские известия» делали это в сравнительно корректной форме, в спокойном тоне, без особых нападок на прибалтийских немцев и «сепаратистов»-эстонцев. Большинство обозрений местных дел были выдержаны в нейтральном и довольно объективном тоне»[5].
В числе самых энергичных репортеров газеты был гимназист-старшеклассник Дмитрий Янчевецкий. Аккуратного и настойчивого Митю – отличника по всем предметам – ставили в пример младшему брату, которого в семье считали мечтателем, склонным к чудачествам и излишним фантазиям. Вася и без того признавал его лидером: «Во всех детских исканиях моим руководителем был Митя, к рассказам которого и поступкам я прислушивался». Хотя и не подражал во всем: если у одного царил образцовый порядок на столе и книжной полке, то у другого – «развалины Помпеи». Василий был хорошистом: в его аттестате зрелости пятерка значится лишь по одному предмету – греческому языку.
Летом в Ревель приезжали на гастроли знаменитые петербургские цирки Чинизелли и Труцци. Если Митя был поклонником женской красоты на арене, знакомился с артистками, наездницами и акробатками, дарил им цветы и свои стихи, то Василий, наоборот, старался подружиться с клоунами, эквилибристами и жонглерами. Но при разнице темпераментов, привычек и желаний братья никогда не ссорились, и старший неизменно помогал младшему.
