Сергей Шаргунов - Катаев. "Погоня за вечной весной"
Писатель рассказывал житийную историю: дед его шел через замерзшую реку Вятку с последним причастием, провалился под лед, спас дарохранительницу, но вымок в ледяной воде по грудь. И все же добрался до умирающего, исповедал и причастил, чтобы вернуться к себе тоже умирающим, почти без сознания — «гнилая горячка». Возможно, он умер от костного туберкулеза — вятские лекари врачевали ему коленную чашечку каленым железом.
Известный миссионер и проповедник протоиерей Стефан Кашменский над его гробом произнес проповедь, опубликованную тогда же «по желанию чтителей покойного» в «Вятских епархиальных ведомостях»: «Всюду прилагал он труды к трудам… Он облечен был особым доверием в среде священнослужителей… Усопший брат наш очищал себя долговременными предсмертными страданиями… Было время, когда почивший являлся к болящим и умирающим… Словом и делом помогал нуждающимся…»
У отца Василия было семеро детей (четверо умерли маленькими). Все три его сына учились в Вятской духовной семинарии, но священниками не стали.
Старший Николай отправился в Московскую духовную академию, окончив которую, переехал в Одессу — преподавателем семинарии.
Следом за ним, прихватив с собой мать, в Одессу перебрались братья. Тепло, дешево, море…
Николай Васильевич стал статским советником. Получил пять орденов: два Станислава, два Анны — 3-й и 2-й степени и Владимира 4-й. Женился на швейцарке Иде Обрист из города Вёве франкоязычного кантона Во, гувернантке, с которой познакомился в Крыму. Она сохраняла евангелически-реформатское вероисповедание 14 лет после брака и, родив уже четверых, через миропомазание была присоединена к православной церкви. По-русски ее стали звать Зинаидой Иммануиловной. Всего детей у них было шестеро.
Младший сын протоиерея Василия Михаил Катаев окончил физико-математический факультет Императорского Новороссийского университета. Валентин Петрович утверждал, что он был выдающимся математиком. Он поступил на военную службу в 15-ю артиллерийскую бригаду в Санкт-Петербурге. И душевно заболел…
Средний сын Петр Катаев родился 28 мая 1856 года в Глазове. После Вятской семинарии поступил в Новороссийский университет на историческое отделение историко-филологического факультета, который окончил с серебряной медалью за работу «О византийском влиянии на народное искусство Новороссии», стал преподавателем одесских учебных заведений (Епархиального женского и Юнкерского училищ). Он достиг чина надворного советника и трижды награждался орденами за беспорочную службу.
В 1886 году тридцатилетний Петр женился на девятнадцатилетней Евгении Бачей.
Итак, о предках Валентина Петровича со стороны матери…
Прапрадед писателя Алексей Бачей — полтавский дворянин, казак, полковник Запорожской Сечи. Этот сечевик, по предположению Катаева, возможно, был даже гетманом.
В 1783 году родился Елисей Бачей — прадед.
Помещик, владелец имения в местечке Скуляны, на берегу реки Прут в Бессарабской губернии на границе с Румынией, Елисей участвовал в турецкой кампании и войне 1812 года, дослужился до капитана. «По взятии Гамбурга от французов» он слег с ранениями и, помещенный для лечения в бюргерскую квартиру занятого города, женился на юной сиделке, дочери пастора Крегера по имени Марихен, которая и стала прабабушкой писателя. На лошадях она отправилась с мужем в далекую Бессарабию, где, приняв православие, превратилась в Марию Ивановну.
У них были две дочки и три сына: младший Иван, дед Валентина Петровича, родился 25 мая 1835 года. Умер Елисей Бачей в 1848-м в 65 лет от холеры.
Иван Бачей поступил в гимназию в Одессе, где уже жили два его брата. Шестнадцатилетним юношей он отправился на военную службу, в восемнадцать во время Крымской войны сражался на Кавказе, быстро стал офицером, а в отставку вышел в чине генерал-майора. (Интересно, что прадед и дед Катаева юношами устремлялись на войну, так же как потом и он сам.) Годами перемещаясь по всему Кавказу, Иван воевал с горцами. Бился и с турками. Он был кавалером нескольких почетных орденов.
В его послужном списке красноречиво сообщается о «стычках и перестрелках», например, «при рубке леса и устройстве моста через лиман», «при истреблении горских запасов сена», «при нападении пластунов на горский пикет близ лагеря», «при истреблении пластунами одного небольшого горского аула», «при отбитии горцами нашего табуна у станицы Сторожевой», «при нападении партии горцев в 600 человек на сотню казаков Волосинской бригады, высланную в разъезд из станицы Зеленчукской».
24 апреля 1860 года в Мелитопольском уезде Таврической губернии он обвенчался с Марией Егоровной Шевелевой, дочерью коллежского асессора. У них родились девять дочерей, две умерли маленькими. И ни одного наследника!
Пятая — Евгения, будущая мать писателя, появилась на свет в Одессе 26 ноября 1867 года. Она была талантливой пианисткой (после окончания Епархиального женского училища поступила в училище музыкальное, впоследствии — Одесскую консерваторию).
С Петром Катаевым ее обвенчали в полковой лагерной церкви в Новомосковске Екатеринославской губернии, где Иван Бачей тогда командовал полком.
Детей долго не было…
Валя и родители
Валя родился в Одессе 16 января 1897 года.
У него было две макушки — знак везения — словно бы две жизни, холмики долголетия. А еще, как считается в народе, отличительный признак пройдохи. У его лирического героя — сквозь всю прозу — тоже две макушки. Сколько раз Катаев бывал на краю гибели! Каждый раз, вспоминая об очередной миновавшей беде, он благодарил эти «волосяные водоворотики». В своих книгах он, кажется, только и делал, что ощупывал их, так часто ему чудесно везло.
Одесса была четвертым по численности населения городом в Российской империи после Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы. Она торговала со всем черноморским побережьем и Средиземноморьем. Пестрая, шумная, многоязычная: библиотеки, читальни, театры, рестораны, обилие журналов и газет, постоянные гастролеры, знаменитый университет. Это был один из первых городов страны, где появились электричество, телефон, трамвай, автомобили, аэропланы.
«Папа часто играл с мамой на рояле в четыре руки… Я постоянно жил в атмосфере искусства. Мама читала мне стихи, придумывала для меня сказки, рисовала в тетрадке разные предметы и зверей, сочиняла к ним веселые пояснения. Ей хотелось расширить мой детский кругозор… Папа хорошо знал и любил русскую классическую литературу». В доме пели романсы, народные песни…
«С малых лет отец привил мне вкус к русским классикам… Я помню, как мой отец, блестя выступившими у него на глазах слезами восхищения, читал нам, мне и маме, пушкинскую «Полтаву» с ее нечеловечески прекрасной украинской ночью и как они вместе под керосиновой лампой хохотали и нежно улыбались над раскрытым Гоголем»…
Отец был суховато-строг, но порой вспыльчив. Разгневавшись, с силой тряс сына за плечи, что тот потом не раз припоминал.
Законспектированные фразы[2] с катаевского вечера 1972 года дают почувствовать больше любых обстоятельных разъяснений: «О родителях. Мама — полтавская девушка. Пушкин, Гоголь. Мама юмористична (отец — меньше)».
Мама в воспоминаниях Вали была всегда легкая, праздничная, смягчающая отца («Недаром его имя было Петр, что значит камень»). Он запомнил ее женственной, грациозной, светской — дамой в высокой шляпе с орлиным пером, в вуали с черными мушками… «Мама называла папу на французский лад Пьером; я думаю, этот «Пьер» пошел у них от «Войны и мира», книги, которая в нашей семье считалась священной».
Отец и мать, камень и вода, в сознании Вали дополняли друг друга. Он успел застать и прочувствовать полноту семьи и навсегда воспринял время раннего детства как сказочное. В этом начальном времени смерти не было и быть не могло. «Мама раздевает меня и укладывает в постельку, и, сладко засыпая, всем своим существом я чувствую всемогущество моей дорогой, любимой мамочки-волшебницы».
30 ноября 1902-го она родила второго сына Женю. Вале было шесть, когда мама умерла от плеврита. На Втором христианском кладбище Одессы сохранилось ее надгробие с финальной датой 28 марта 1903 года. Ей было тридцать пять.
Перед ее кончиной Валя видел сон, который сам называл вещим. Ему приснился большой ящик — внутри сидели мама и его двоюродная сестра Леля. Они возились в ящике, пытаясь выбраться, и мешали друг другу.
(Ольга — Леля, дочь Николая Васильевича Катаева, родилась 10 июня 1886 года и, прожив 18 лет, умерла 11 февраля 1905-го, как сказано в ее свидетельстве о смерти, от туберкулеза легких.)
Смерть матери нанесла Вале страшную пожизненную травму.
Он снова и снова вспоминал, как она простудилась во время прогулки с ним ранней коварной весной (и ощущал свою вину!), как заболела, как задыхалась и пылала, как таскали ей ночью кислородные подушки. «Маме сделали одиннадцать глубоких хирургических проколов, но гнойника так и не нашли, с тех пор слово «одиннадцать» до сих пор имеет для меня зловещий смысл…» Она лежала с закрытыми глазами, а он с надеждой спрашивал отца: «Нельзя ли ее оживить?» Всю свою жизнь и уже на ее закате Катаев грубо, ярко, метафорично описывал мать в гробу, сравнивая гроб то с коробкой конфет, то с тортом, то покойницу с фарфоровой куклой, словно пытаясь заговорить, вытеснить случившееся, засахарить ту горечь красотой литературы.
