Гюг ле Ру - Гибель Византии

Как бы то ни было, но султан был убежден в исполнимости этого плана и немедленно отдал приказания для его осуществления.

Несколько тысяч человек наскоро очистили долину от кустарника и молодых побегов. Вырыт был узкий канал во всю длину долины, выложен крепкими досками, обильно смазанными салом, дегтем и жиром, купленными в большом количестве у генуэзских торговцев Галаты. На доски были положены валы, а на них поставлено небольшое судно для опыта. Везомое буйволами и подталкиваемое солдатами, небольшое судно пошло легче чем ожидали.

Султан приказал, чтобы на всех судах, которые надо было препроводить таким образом, распущены были паруса и выкинуты флаги, и чтобы на каждом из них играла музыка воинственные мотивы. Янычар Михаил рассказывает, что в эту ночь все батареи вели канонаду. Эта подробность объясняет, почему греки, а в особенности, почему флот в Золотом Роге не помешал турецким судам проскользнуть в гавань. Непрерывного огня из батареи Загана-паши, на холме над Галатой было достаточно, чтобы препятствовать всякому судну приблизиться к тому месту, где построенный канал выходил в Золотой Рог.

В ночь с 21-го на 22-е апреля туркам удалось перетащить таким образом в залив Золотого Рога до тридцати судов.

Джустиниани и его солдаты были заняты в эту ночь исправлением разрушенной башни у ворот св. Романа, заполняя бреши бочонками с землей, связанными вместе. Работа шла, и войска с надеждой ждали наступления дня.

Граждане Константинополя, в особенности торговцы и мастеровые, обыкновенно вставали рано. С раннего утра 22-го апреля распространилась весть, что турецкий флот очутился в заливе! Народ, оставив работу, бросился к Золотому Рогу, увидал множество турецких судов, стоявших в углу гавани ближе к Галате, под охраной батареи Загана-паши. Многие в этот день окончательно упали духом. Но император не отчаивался. Он был в высшей степени озабочен необходимостью послать еще войск к северо-восточной стене, для защиты ее, в случае нападения.

23-го апреля. Канонада со стороны суши продолжалась, по обыкновению, без перемены.

Венецианские морские капитаны собрались на галере Антонио Диедо для совещания на счет способов, чтобы истребить турецкие суда в бухте. Этот вопрос был тем более настоятелен, что в этот день турки начали сооружать плавучую батарею, или, как многие думали, понтонный мост через бухту. После долгих совещаний было принято предложение капитана Джиакомо Коко напасть на турецкие суда ночью и сжечь их.

24-го апреля. Канонада продолжалась весь день с большой силой.

У турок сооружение понтонного моста успешно подвигалось вперед. Они употребляли пустые бочонки, скрепляя их прочными железными цепями.

Капитан Коко приготовил два корабля для ночной экспедиции. Он окутал борта их тюками пакли и шерсти, надеясь, что это парализует действие турецких пушек.

В полночь морские командиры встретились на корабле Диедо, чтобы определить последние подробности. Приготовления были почти окончены, и некоторые из командиров настаивали на немедленном нападении. На это совещание было допущено несколько генуэзских капитанов, и они требовали, чтобы попытка была отложена до следующей ночи, с тем, чтобы и они могли в ней участвовать. Отказав этому требованию, венецианцы могли бы подвергнуть себя упреку, что даже в эти минуты великой общей опасности они не могли преодолеть свою старинную зависть к генуэзцам, своим исконным соперникам в торговле и морском могуществе. Поэтому предложения их были приняты и экспедиция отложена.

В следующие дни — 25, 26 и 27 апреля не случилось ничего особенного. Перемежающаяся канонада и отрывочная стрельба из луков и ружей продолжались по-прежнему.

Туркам удалось пробить в разных местах бреши; но греки и латиняне быстро заделали их. Но было уже очевидно, что защитники с каждым днем истощаются все более и более. Турецкие стрелки из лука и ружей, поставленные в первой линии, сменялись ежедневно, и на их места заступали свежие войска из лагеря; но на стенах стрелки из ружей и луков не могли быть сменяемы.

Вдобавок к этому в последние дни апреля стали носиться слухи о недостаточности запасов продовольствия.

Приготовления к морской экспедиции продолжались. Генуэзцы очевидно исполняли свою работу не так скрытно, как бы следовало. Некто Фануццио, узнав цель непривычной деятельности на некоторых генуэзских судах, перебежал в турецкий лагерь и выдал планы венецианских командиров.

Несколько опытных артиллеристов с четырьмя пушками были немедленно посланы на турецкие корабли в бухте и их командирам приказано было быть настороже.

28-го апреля. Часа за два до рассвета в этот день небольшая эскадра покинула свою позицию у цепи, заграждающей гавань, и беззвучно двинулась к западному углу бухты. Она состояла из двух больших галер Гаврила Тревизани и Захарии Гриотти и из трех мелких судов, с командирами Сильвестро Тревизани, Джироламо Морозини и Джиакомо Коко. Были взяты на буксир еще два небольших судна, нагруженных порохом, греческим огнем, смолой и другими горючими веществами.

Условлено было, чтобы две больших галеры, обложенные тюками пакли и шерсти, предшествовали другим и охраняли их. Но нетерпеливый Коко дал своему кораблю быстро проскользнуть вперед. Несколько минут спустя с турецких судов стали палить изо всех пушек, корабль Коко был поврежден и быстро пошел ко дну; Коко и его экипаж старались спастись вплавь.

Галера Тревизани быстро подвигалась вперед сквозь клубы дыма, но ее встретил новый залп, тогда и она потонула, Тревизани и большинство его команды спаслись вплавь. Затем другие капитаны медленно стали отступать, бросая снопы греческого огня. Но только одно из турецких судов загорелось и потонуло.

Некоторые из моряков, пытавшихся спасти свою жизнь вплавь, в смятении поплыли прямо к берегу и попали в руки турок. Их захватили в плен и на другой день обезглавили на глазах солдат и народа на стенах. Эта жестокость до крайности раздражила граждан и константинопольское правительство. В городских тюрьмах было заключено до 260 турок, их всех вывели на стены и казнили на виду у турецкой армии. Сам Францез рассказывает об этом варварском возмездии.

29-го апреля. После возбуждения, господствовавшего накануне, в этот день все обошлось сравнительно спокойно и в турецком лагере, и в городе.

Неудавшаяся экспедиция венецианцев разумеется продолжала служить темой всех толков у греков и латинян. Венецианцы, потерявшие около 90 человек матросов и солдат, глубоко чувствовали эту потерю и открыто, с горечью обвиняли генуэзцев в измене. Генуэзцы возражали, что причинами неудачи было невежество венецианцев и безрассудство Коко. Взаимные укоры скоро превратились во взаимные угрозы и так как даже венецианские и генуэзские волонтеры готовы были драться между собой, то император собрал командиров и офицеров обеих национальностей и сказал им: «Прошу вас, братья, будьте дружны и работайте сообща. Не довольно разве беды, что мы принуждены сражаться с этими страшными противниками по ту сторону стен? Ради Бога, пусть не будет никаких раздоров между вами по сю сторону».