История литературы. Поэтика. Кино - Сергей Маркович Гандлевский
9
Spandau-Hakenfelde, 13/VI 58
Дорогой
Константин Григорьевич!
Сегодня у меня свободный от Berlitz день и я забрался в свою шпандавскую избушку, где я чувствую себя лучше всего. Главное, нет людей. Я не стал человеконенавистником, нет. Но предпочитаю одиночество, скрашивая его книгами. Ваше письмо несколько встревожило меня. Я не привык к подобного рода тону в Ваших письмах. Это отнюдь не означает, что я его не разделяю. Конечно, обеими руками подписываюсь под всеми Вашими высказываниями. Но в Ваших прошлых письмах я не встречал этой справедливо раздраженной нотки и, откровенно говоря, иногда дивился, неужто Вы не понимаете всей безнадежности нашего положения и неужели же Вас в какой-то степени может удовлетворять роль, которую профессионально привыкли играть г.г. КазанцевыI и ему подобные политические спекулянты, прихлебатели международных разведок? То, чем занимаются честные антибольшевики, — дон-кихотство. То, чем занимаются остальные, — подлость, мелкая или крупная. В зависимости от заданий и положенной оплаты. 7-месячные пытки в московских тюрьмах, круглосуточные допросы в кабинетах Абакумова, Рюмина, Черных, ХарьковаII (все теперь расстреляны!) вскрыли мне такую омерзительную картину нашего эмигрантского руководства, показали мне подлинные хари этих платных советских агентов, что мне, право, невдомек, как еще и нынче продолжают подвизаться на тех же ролях г.г. ОреховыIII, ВойцеховскиеIV, МельскиеV Они были (и, конечно, продолжают быть) советскими агентами, работая одновременно в Гестапо. И, как это ни парадоксально, может быть, их безграничной подлости обязан я сохранением своей жизни. Ибо даже у закоренелых чекистов их доносы на меня вызывали чувство гадливости и, когда они познакомились со мной лично, то не могли не сделать соответствующих выводов: приговорили меня к высшей мере наказания «по совокупности совершенных мною преступлений», но тут же заменили эту меру 10-ью годами лагерей, «принимая во внимание поведение подсудимого, как во время следствия, так и во время самого судоговорения», как мотивировал председатель Военного Трибунала подполковник юстиции Кипарисов. (Наверное, грек Кипариди?) В чем же заключалось мое поведение? Вероятно, только в том, что я не лебезил, не подхалимничал, но и других не охаивал. А знаете, кто дал на меня официальные показания, заведомо ложные и меня порочившие? Проф. М.А. Георгиевский, основатель НТСVI. А знаете ли Вы, кто предал Эльфриду Эмил.? Баронесса ВрангельVII, работавшая все время в Гестапо и совместно с ТарусскимVIII дававшая туда еженедельные сводки на меня.
Это все, что называется, к слову пришлось. Можно было продолжить печальный синодик людской подлости. Но… Одних Бог уже сам призвал к Своему суду, другие — Любимов, Казем-бек, Рогцин — опустились на самое дно человеческого падения и вряд ли заслуживают — кроме презрения — осуждения, третьи же продолжают и по сей день творить свою грязную работу здесь, в Зарубежьи.
Вот почему — да здравствует Шпандава! И подальше от дорогих соотечественников.
Получил недавно из Австралии письмо от О. ДюшенIХ, а также из Ухты от Ник. Осиповича. Сейчас занят тем, как бы помочь ему выкарабкаться. Буду счастлив, если мои усилия увенчаются успехом.
Окольными путями получил из Москвы записку от жены одного из влиятельнейших сегодняшних вождей (она провела 17 лет в лагерях!)Х, но об этом, увы, не в письме говорить.
Моя работа у Berlitz протекает успешно и мне доставляет большое удовольствие наблюдать, как через 6–7 месяцев мои ученицы и ученики начинают лопотать по-русски и пишут мне презабавнейшие письма из отпуска.
Эльфрида Эмильевна, по-прежнему, ведет физику в Lette-Verein (помните — на Victoria Luise Platz?)XI, а с осени, вероятно, получит снова возможность заняться исключительно исследовательской работой. Но об этом пока еще рановато говорить, так как все в стадии переговоров.
Да, я стал получать ренту (200. — в месяц), которую мне, как Spatheimkehrer’yXII, выдают на 2 года раньше положенного возрастом — 65 лет — срока. Это — на основании марок Angestellten-VersicherungXIII, которые я клеил с 1924 г. Одним словом, и официально старость вступила в свои права. И ее — старость — надо, как костюм, уметь носить. Не дай Бог стать смешным!
<Приписка на полях:> Не сердитесь за пространность письма. Привет Ек. Конст., Ольге и Вам от нас обоих, все еще упивающихся счастьем свободы.
I Казанцев Александр Степанович (Георгий Като, 1908–1963) — политический деятель, журналист. В эмиграции после Гражданской войны, с 1924 г. жил в Югославии, где закончил среднее образование в Кадетском корпусе и учился в Белградском университете. В 1930 г. вступил в НСНП, редактировал журнал «Огни» и газету «За Россию». Летом 1941 г. приехал в Берлин, поступив на службу в пропагандном отделе германских вооруженных сил. Подписал Пражский манифест; редактировал с ноября 1944 по февраль 1945 г. центральный орган Освободительного движения народов России — газету «Воля народа». С 1957 по 1961 г. — глава русской секции радиостанции Освобождение (Свобода). См. его воспоминания: Казанцев А. Третья сила: История одной попытки. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1952.
II На время следствия В.М. Деспотули в мае-декабре 1945 г. Виктор Семенович Абакумов (1908–1954) был начальником Главного управления контрразведки СМЕРШ НКО СССР, Михаил Дмитриевич Рюмин (1913–1954) — старший следователь 1-го отделения 6-го (следственного) отдела ГУКР СМЕРШ НКО; Черных — возможно, Николай Александрович Черных (1904, Пермь-?), с 1944-го заместитель начальника Четвертого отдела УК «Смерш» Первого Белорусского фронта; в январе 1955-го уволен в запас. См.: Диенко А. Разведка и контрразведка в лицах. М.: Русскш мiръ, 2002. С. 539. Евгений Павлович Харьков (1911, Киев-?), полковник, следователь следчасти МГБ. Военной коллегией Верховного суда СССР 14 июля 1955 г. осужден на 10 лет (справка Н.В. Петрова, «Мемориал», Москва).
Ср.: Смирнов Н. Вплоть до высшей меры. М.: Моск. рабочий, 1997. С. 196.
III Орехов Василий Васильевич (1896–1990) — участник Первой мировой и Гражданской войн. После эвакуации войск Врангеля был в Галлиполи, затем жил в Болгарии. В марте 1923 г. выехал во Францию, был одним из основателей Союза галлиполийцев, с 1925 г. издавал газету «Галлиполиец». Сотрудничал с генералом Врангелем и генералом Кутеповым, в 1928-м вместе с Е. Тарусским и С.К. Терещенко основал в Париже журнал «Часовой».
В 1936-м
