Павел Анненков - Литературные воспоминания

Гуманность, гуманность — великое дело!“. (А. И. Герцен, Полн. собр. соч. и писем, под ред. М. Лемке, т. III, стр. 397). Однако Белинский как раз и не хотел знать „гуманности“ в отношении к славянофилам, улавливая в их проповеди и спекуляцию на любви к родному и фарисейский лжепатриотизм, отводивший глаза от бедственного положения народа.

[178] Памфлет Белинского „Педант. Литературный тип“ был напечатан за подписью „Петр Бульдогов“ в „Отечественных записках“, 1842, № 3. В герое памфлета Лиодоре Ипполитовиче Картофелине изображался главный критик и теоретик журнала „Москвитянин“ С. П. Шевырев. Памфлет произвел „чрезвычайное впечатление“ в кругу „Москвитянина“ и славянофилов и повлек за собой то объяснение Грановского, о котором говорит здесь Анненков, но, по-видимому, не с самим Шевыревым, а с Киреевским, о чем свидетельствует письмо В. Боткина в редакцию „Отечественных записок“ от 14 марта 1842 г. (см. А. Н. Пыпин, Белинский, его жизнь и переписка, СПб. 1908, стр. 396).

[179] Рассказ Белинского. (Прим. П. В. Анненкова.)

[180] См. „Былое и думы“, гл. XXX.

[181] Рассказ Т. Н. Грановского. (Прим. П. В. Анненкова.)

[182] Цикл статей Герцена „Дилетантизм в науке“ был напечатан в „Отечественных записках“ 1843 г. (No№ 1, 3, 5, 12). „Радикализм“ статей Герцена, о котором говорит Анненков ниже, состоял в их материалистической направленности.

[183] О спорах Герцена со славянофилом А. С. Хомяковым см. в гл. XXX „Былого и дум“.

[184] Известное письмо Чаадаева — первое из его „философических писем“, напечатанное в № 15 „Телескопа“ за 1836 г. и послужившее поводом к правительственному запрещению этого журнала. Разделяя в письме теологический взгляд на историю, Чаадаев видел причину тяжелого положения России в том, что она восприняла христианство из „жалкой, презираемой всеми Византии“. Несмотря на теологическую точку зрения автора, „голос из гроба“, как записал Герцен в дневнике 1842 г. (сентябрь), письмо Чаадаева было воспринято современниками как „обвинительный акт“ против николаевского режима и официальной церкви.

[185] Неандер Август (1789–1850) — духовный писатель, автор книги „Жизнь Христа“, написанной против книги Штрауса (см. прим. 60 к стр. 199). — Гфрёрер Август-Фридрих (1813–1861) — историк церкви католического направления. В дневнике Герцена за 1844 г. есть упоминания и записи по поводу чтения „Истории христианской церкви“ Гфрёрера (см. Герцен, т. II, стр. 344, 347).

[186] Точные немецкие тезисы Герцена — его материалистические и атеистические убеждения (намек на увлечение Л. Фейербахом).

[187] Из речи Петра I в ответ на поднесение ему сенатом 22 октября 1721 г. титула „императора всероссийского“ и „отца отечества“ (в связи с празднованием Ништадтского мира, заключенного со Швецией).

[188] Анненков почти буквально воспроизводит отрывок из статьи М. П. Погодина „За русскую старину“ („Москвитянин“, 1845, № 4), являвшейся в известной мере программной и написанной в ответ на статью западника Е. Ф. Корша „Бретань и ее жители“ („Московские ведомости“, 1845, No№ 25–27).

[189] В переписке Белинского, в письмах и дневниках Герцена середины сороковых годов мы находим несколько иное представление о взаимоотношении „редакции“ „Москвитянина“, то есть М. Погодина и С. Шевырева; с „теоретиками“ славянофильства — А. С. Хомяковым, К. Аксаковым, Ю. Самариным и братьями Киреевскими. Личная порядочность последних, в отличие от нравственной нечистоплотности главарей редакции, не заслоняла от Белинского и Герцена единства ретроградных „начал“ учения, реакционности общественно-политической линии тех и других.

В статье „М. П. Погодин и борьба классов“ Г. В. Плеханов писал, что как „Москвитянин“ прямо соприкасался с идеологией официальной народности, так и славянофилы в своей „теории и практике“ прямо соприкасались с „Москвитянином“ (Г. В. Плеханов, Соч., т. XXIII, стр. 45-101).

[190] Это случилось по приезде Белинского из-за границы, и критик не говорил, а писал об этом 15 февраля 1848 г. Анненкову, бывшему тогда за границей (Белинский, т. XII, стр. 465).

[191] См. о Белинском „в другой среде“, вне своего круга, в „Литературных воспоминаниях“ И. И. Панаева (Гослитиздат, 1950, стр. 256–259, 296–300).

[192] Это утверждение Анненкова неверно, потому что мемуарист абстрактно и формально трактует вопрос о „дельном“ в учении славянофилов, то есть об отношении их к народным началам, к „народному быту“. Когда К. Д. Кавелин в одном из писем 1847 г. на основании ряда последних „программных“ статей Белинского (таких, как „Взгляд на русскую литературу 1846 года“, „Ответ „Москвитянину“ и др., в которых критик выступает страстным обличителем „космополитов-западников“) заговорил о славянофильских нотах в статьях Белинского, последний ответил ему: „Терпеть не могу восторженных патриотов, выезжающих вечно на междометиях или на квасу да каше… но, признаюсь, жалки и неприятны мне спокойные скептики, абстрактные человеки, беспаспортные бродяги в человечестве“ (Белинский, т. XII, стр. 433). Очевидно, Анненков не понял этой борьбы в двух направлениях Белинского. демократа в последние годы и потому здесь и ниже говорит об „уступках“ Белинского славянофилам.

[193] Речь идет о брошюре К. С. Аксакова „Несколько слов о поэме Гоголя „Похождения Чичикова, или Мертвые души“ (1842). Белинского „возмутили“ в этой брошюре и выспренний тон Аксакова и попытка славянофильских кругов (Аксакова, Шевырева), приписав Гоголю „эпическое созерцание“ жизни на манер древних, представить его героев носителями русского „субстанциального“, а значит, положительного начала и тем ослабить обличительный пафос „Мертвых душ“. На брошюру К. Аксакова Белинский откликнулся заметкой „Несколько слов о поэме Гоголя „Похождения Чичикова, или Мертвые души“, напечатанной в „Отечественных записках“, 1842, № 8, а затем, после ответа К. Аксакова, опубликованного в № 9 „Москвитянина“ за 1842 г., остро полемической и развернутой рецензией „Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя „Мертвые души“, опубликованной в № 11 „Отечественных записок“ этого же года.

[194] В действительности же Белинский и Герцен, в отличие от славянофилов и таких западников, как Н. Кетчер, были далеки от того поверхностного и прямолинейного противопоставления столиц, которое приписывает им Анненков. См. об этом у Герцена в очерках „Москва и Петербург“ (1842), „Станция Едрово“ (1846), у Белинского — в статье „Петербург и Москва“ (1844).

[195] В своих „Воспоминаниях о Белинском“ Тургенев относит личное знакомство с критиком к „лету 1843 года“. Однако, по свидетельству Белинского, оно произошло в середине февраля 1843 г. через П. В. Зиновьева, с которым Тургенев был за границей (Белинский. т. XII, стр. 139). До этого Белинский уже внимательно следил за выступлениями Т. Л. в печати — так подписывался Тургенев под своими первыми произведениями (см., например, Белинский, т. XII, стр. 111). Когда в апреле 1843 г. вышла в свет „Параша“. Рассказ в стихах“ за подписью Т. Л., Белинский отозвался о произведении Тургенева восторженной рецензией, появившейся в майском номере „Отечественных записок“. Характерно, что уже в первых письмах с упоминанием о Тургеневе встречаются указания, что Белинский воспринимает его как своего „союзника“ против славянофильского лагеря (см., например, письмо к В. Боткину от 31 марта — 3 апреля 1843 г. — Белинский, т. XII, стр 151).