Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

Как-то сложится сия битва? Перед выступлением он сам осмотрел людей, говорил с ними о задаче, которую предстояло им выполнить, как о подвиге во славу Отечества и русского оружия. И с внутренним удовольствием отмечал про себя, что офицеры и рядовые проявляют отменную ревность и бодрость духа. По опыту Румянцев знал, что столь усердная воля может быть лучшим предвещением желаемого успеха…

Вспыхнула сигнальная ракета там, где расположились войска Потемкина. Пушечными выстрелами загремели русские батареи. Фельдмаршал Румянцев всеми помыслами устремился туда, где решалась судьба, может быть, всей Задунайской операции… Где-то там и батальон графа Михаила Румянцева.

Колонны Потемкина под прикрытием артиллерийского огня пошли на неприятельский редут. Правую вел Ярославского пехотного полка полковник Лукин, левую – полковник Языков, третья – во главе с премьер-майором Фаминцыным – следовала по дороге к Силистрии для очищения горы от засевших там неприятелей. В резерве остался отряд под командой подполковника Розенберга. Всеми атакующими войсками командовал генерал-майор Каковинский.

Румянцев залюбовался четкостью движения колонн. Турки открыли жесточайшую стрельбу из всех батарей Нагорного редута и крепости. Но огонь их причинял атакующим мало вреда. Правая колонна скрылась на некоторое время в овраге, подходившем близко к редуту, и неожиданно появилась перед редутом. Но турки открыли такой огонь, что сразу скосили многих. Убит был и полковник Лукин. Воспользовавшись замешательством колонны, потерявшей предводителя, турки в то же мгновение выскочили из окопов и, яростно сверкая саблями, ударили на атакующих. Застигнутые врасплох, не ожидавшие такой стремительной контратаки, русские дрогнули и побежали. Столь же неудачно сложилось наступление и для левой колонны, на которую обрушились турки.

Легкая тень тревоги легла на лицо Румянцева, когда он увидел бегство двух наступающих колонн. Радостные крики турок раздавались со стен крепости, наблюдавших за действиями войск у Нагорного редута. Почти все защитники редута умчались вниз по горе, преследуя бегущих. «А где же Вейсман и Игельстром со своими отрядами? И почему молчат запорожцы? – мелькнула у Румянцева мысль. – Самое время ударить с тыла на редут, когда там никого не осталось. Неужто не воспользуются оплошностью его защитников?»

Румянцев с надеждой смотрел на быстро приближающегося курьера.

– Ваше сиятельство! Генерал-майор Каковинский просит подкреплений, полковник Лукин убит. Мы отступаем… – доложил прибывший офицер.

– Ах вот в чем дело! Убит полковник Лукин…

– Ваше сиятельство! – крикнул князь Долгоруков. – Смотрите, на горе наши и атакуют неприятеля, вышедшего из редута! Турки не знают, куда бежать… Что ж там произошло?

Румянцев снова повернулся в ту сторону, где замелькали русские мундиры на горе.

Вскоре Румянцеву доложили, что в Нагорный редут ворвался со своей кавалерией полковник Кличка, посланный Вейсманом. А премьер-майор Фаминцын направил туда же с другого фланга 300 пехотинцев во главе с подполковником Циглером. Действуя согласно, пехота и кавалерия уничтожили оставшихся защитников редута и овладели им. Потом немедля открыли огонь из десяти захваченных пушек по атакующему неприятелю.

Картина боя мгновенно изменилась, когда полковник Леонтьев, подойдя к редуту со своим Кабардинским полком и оценив обстановку, послал своих кавалеристов в тыл атакующим туркам.

Турки, прекратив преследование, повернули к своему редуту, но оттуда открыли по ним такой губительный огонь, что их конница, оказавшись между двух огней, стала нести значительные потери. Для них оставался только один выход – и турки отчаянно рвались отбить редут. Но в это время приведенные в порядок колонны Потемкина, усиленные по приказу Румянцева резервом генерала Ступишина, вновь устремились к редуту. Объятая ужасом, турецкая конница рванулась к спасительным стенам крепости. Вслед за ней повернулись и русские пушки, посылая в ее ряды ядро за ядром, делавшие свое смертоносное дело.

– Князь! Прикажите барону Вейсману занять со своим корпусом Нагорный редут. Мы вскоре двинемся туда. Завладев редутом, мы достигли только первого рубежа. До полной победы еще далеко. Неприятель все усиливает стрельбу из крепостных батарей по нашим полкам, объемлющим гору.

Курьер помчался к барону Вейсману, а Румянцев в окружении свиты тихо поехал в сторону Нагорного редута. Он должен был сам посмотреть на крепость с этой горы, где только что разыгрались столь кровавые события. Как-то там действовал батальон графа Михаила Румянцева? Храбрый мальчик. Не сносить ему головы… Но Бог милостив, может, удержит меч судьбы…

Подъезжая к горе, Румянцев вздохнул с облегчением: вдали он увидел крупную фигуру своего сына, радостно махнувшего ему шпагой.

Вейсман со своим корпусом был уже на горе. Неприятельские батареи, не умолкавшие все это время, усилили огонь по бывшему своему редуту, как только в него въехал фельдмаршал со свитой. Румянцев велел еще ближе подвинуть батареи к городу и открыть ответный огонь.

– Ваше превосходительство! – обратился наконец он к Вейсману. – Вы остаетесь здесь полновластным хозяином и употребите все для того, чтобы утвердиться на этой высоте, которая повелевает сим городом.

– Я сделаю все, ваше сиятельство, чтобы твердой ногой встать на этой высоте.

– Генерал-поручику Ступишину приказываю со своим резервом вернуться в лагерь главного корпуса.

Вместе со Ступишиным, Вейсманом, Потемкиным и другими генералами и штабными офицерами Румянцев объехал войска и осмотрел окрестности Нагорного редута и места, которые подступали к самому городу.

– Господа! Расстройка в колоннах генерала Потемкина, случившаяся в начале атаки редута, помешала вместе с тем штурмовать город другими колоннами, стоявшими на подступах. А может, это и к лучшему. Вы сами видите, как велико число обороняющихся. В будущую ночь мы зажжем город, немедленно сделайте надлежащие к тому приготовления. Если мы не подготовимся, то много напрасной крови прольется. Алексей Алексеевич! Уводите свои войска к главному корпусу, пусть чуточку отдохнут.

Ступишин поехал к своему корпусу, Вейсман поднялся в окопы Нагорного редута. Потемкин хотел что-то спросить фельдмаршала, но тут к фельдмаршалу подскакал разгоряченный офицер и доложил, что неприятель большими силами наступает на их тыл по Базарджикской дороге. «Как раз там, видно, где мы недавно стояли на высоте и наблюдали за сражением», – как-то спокойно подумал Румянцев.