Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Мою Нину они любили особенно. Она была послевоенная и родилась, когда родителям было уже за сорок, и по дому бегала первая внучка. Катя стала ужасно ими любима. Все, что они не додали старшим, досталось ей. Поэтому, наверное, известие о возможном замужестве младшей дочери они восприняли на удивление не радостно. По какому праву чужой человек хочет увести их счастье?
Мы с Ниной забились в угол дивана, стоявшего у окна, и оказались под перекрестным огнем множества глаз родственников. Мать Нины, незаметно вытирая слезы концом головного платка, на нас не смотрела, а только глубоко вздыхала.
«Повестка дня», разумеется, была известна всем, но требовался формальный зачин – ее оглашение председательствующим. Им, конечно, был отец.
– Вы все знаете, для чего мы тут собрались, – то ли с утверждения, то ли с вопроса начал он собрание.
Ответа не последовало, поэтому отец, чувствуя неловкость и смущение, продолжил, используя образы и иносказания:
– Сегодня я сел на вокзале в автобус, смотрю, в первую дверь заходит молодая пара, а у женщины на руках тоже пара, завернутые в кружевные конвертики близнецы. А у вас есть гарантия, что близнецов не окажется? – обратился он как будто ко всем сразу.
Понимая, что разговор уходит в сторону, Нина пошла в атаку первая.
– Мы хотим с Мишей пожениться, – так твердо сказала моя ненаглядная, что, казалось, никакого дальнейшего обсуждения быть не может.
Но Тоня не изменила своему характеру и ввязалась в спор.
– Вы посмотрите, они жениться собрались! А вы подумали, где жить будете и кто кормить вас будет? – громко и достаточно резонно заявила она. Вопросы эти наверняка вертелись у всех на языке, но только она могла озвучить их сразу, без дипломатической подготовки.
Шура решила смягчить категоричность сестры:
– Ниночка, действительно, может надо еще подождать, не рановато ли об этом думать? Тебе сколько лет, милая? – И, понизив голос, спросила:
– А что вдруг так срочно женитьба понадобилась? Может, случилось что?
– Что именно? – с вызовом ответила Нина.
– Ну, как бы тебе это объяснить, – замялась Шура.
Тоня снова вклинилась в трудный разговор.
– Чего же тут непонятного? Ты не беременна?
– С чего ты это взяла? – на щеках Нины от смущения и негодования выступил румянец.
– С того, что я постарше тебя буду, и хорошо знаю, как это бывает…
Нина, оглядев собравшихся гневным взором, отвечать сестре не стала. Ответила матери с отцом.
– Конечно, если бы я сказала, что беременна, вы бы согласились с нашей женитьбой, я уверена в этом. Но я не хочу врать. Я не только не беременна, но за эти три года мы не позволили себе близости. Мы любим друг друга, и вы знаете об этом. Мы могли бы расписаться тайком, никого не спрашивая, но не хотим начинать свою жизнь с обмана и взаимных обид…
Все молчали, сестры переглядывались, мать уже не вытирала глаза платком, а как-то гордо и торжествующе смотрела на отца, словно говорила:
«А я о чем тебе говорила! Это ведь наша Нина!»
Но Тоня придумала еще один непререкаемый аргумент.
– Нина, тебе ведь учиться надо… Радуйся, что у тебя есть такая возможность… Да и Мишка хотя бы институт закончит, будет хоть на что жить и чем задницу прикрыть…
– А может, сначала пусть докторскую защитит? На пенсию выйдет, тогда и свадебку сыграем, – ерничала Катя.
Галя, до сих пор не сказавшая ни слова, только вздохнула:
– Мое замужество ничего хорошего мне не принесло, кроме муки. А ты еще жизни не видела, и уже хочешь хомут на себя надеть…
Я понял, что пришло время подключаться к дискуссии. Я никогда не был «говоруном», но здесь постарался блеснуть своим красноречием и аргументами. Я обращался вроде бы ко всем, но при этом смотрел только на Нину.
– Для начала скажу главное: я люблю вашу дочь и не мыслю себе жизни без нее. Прошу вашего родительского благословения. Вспомните себя, свою молодость. Вы были не намного старше нас, на год, от силы на два. Вы вместе добивались того, что имеете сейчас, и это укрепляло семью. У нас тоже свои планы. Через полгода, после производственной практики, я напишу диплом и к концу года буду защищать его. Поступлю на работу, в начале лета сдам экзамены на вечерний факультет института. К этому времени Нина закончит техникум, и мы уедем в Усть-Илимск. Что здесь плохого? Эти полгода будем жить в общежитии…
Мою искреннюю речь собравшиеся не оценили, приняли молча, но заядлые рыбаки Юра и Вася отвлеклись от своих проблем и сочувственно прислушались, на их лицах читалось явное одобрение.
Точку в той трудной дискуссии поставила мать. Она села между нами, обняв меня и Нину за плечи, и очень просто, очень по-матерински сказала:
– Давайте не будем спорить, кто кого больше любит, мы – свою дочь, или ты, Миша, нашу Нину. Мы давно тебя знаем, верим тебе. Давайте сыграем свадьбу после твоей защиты диплома? Это будет двойной праздник. Согласны?
– Согласны! – крикнули мы с Ниной, одновременно подпрыгнув на диване.
А отец только и произнес:
– Ну ты, мать, даешь!
* * *Кто рано встает, тот первый уходит спать. Меня с Пашей это касается в первую очередь: что старый, то и малый. Взявшись за руки, мы побрели спать. Я постелил внуку раскладушку рядом с моей кроватью, потому что расставаться на ночь не хотелось. Хотелось еще поговорить, поучить внука уму-разуму. Паша слушал, долго не засыпал, а потом под страшным секретом сообщил мне новость:
– Ты знаешь, мне очень нравится одна девочка в нашем классе.
Я воспринял эту новость с деланным спокойствием.
– Ты сказал ей, что она тебе нравится?
– Нет. Я стесняюсь.
– Она красивая?
– Очень. У нее длинные волосы, синие глаза, она такая, ну, в общем, на маму похожа… Как ты думаешь, это любовь?
– Думаю, да.
– А она о моей любви даже не знает!
– Наберись смелости и скажи.
– А вдруг она будет смеяться?
– Значит, это не любовь. Любовь только тогда настоящая, когда она взаимная.
– А тогда что же это?
– Твоя первая влюбленность.
Паша ничего мне на это не ответил, я понял, что он засыпает. А я долго еще не мог уснуть, блаженствовал в ощущении истинного, многосоставного своего счастья. Было приятно слышать голоса родных, доносившиеся из кухни, вспоминать себя прежним, маленьким, детский сад, самую красивую девочку Наташу, в которую были влюблены все мальчишки, и я тоже. Сколько же после это первого опыта душевного переживания я испытал других сердечных волнений?! Многого уже не помню, детали слились в общую смутную картину прошлого, но ярким образом сиял в моих воспоминаниях облик моей любимой Нины. Вот она идет ко мне
