Виктор Есипов - Василий Аксенов — одинокий бегун на длинные дистанции

336

В американском журнале женской моды «Vogue», № 7, Jule 1977, P. 112. — «Why Russian Poets» («Зачем российские поэты?»). Там Бродский, в частности, отмечал: «… достаточно сказать, что Ахмадулина куда более сильный поэт, нежели двое ее знаменитых соотечественников — Евтушенко и Вознесенский. Ее стихи, в отличие от первого, не банальны, и они менее претенциозны, нежели у второго». Не могло, по-видимому, устроить Аксенова и следующее место из статьи Бродского: «Несомненная наследница лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии, Ахмадулина по природе поэт довольно нарциссический».

337

Нэнси Майселас — редактор в издательстве «Farrar, Straus and Giroux».

338

Известное, быть может, самое изысканное литературное издательство в Нью-Йорке, основанное в 1946 г. Роджером Страусом. Иосиф Бродский пользовался особым расположением Страуса и имел в его глазах непререкаемый авторитет.

339

Большое нью-йоркское издательство.

340

Работа (англ.).

341

См., в частности, выше: Михаил Рощин — Василию Аксенову.

342

См. выше воспоминания Марка Розовского «Дух юности и тайна гвинейского попугая».

343

Объясняя причину своего отрицательного отзыва об «Ожоге», Бродский писал в упомянутом письме: «Единственный повод у тебя иметь на меня зуб — это та история с «Ожогом», хотя и это, с моей точки зрения, поводом быть не может; во всяком случае, не должно. Думаю, и тебе нравится далеко не все из того, что тебе доводилось читать, кем бы это ни было написано. Дело, разумеется, в обстоятельствах и в тех, в чьем присутствии человек выражает свое мнение. Но даже если бы меня и официально попросили бы высказать свое, я бы сказал то, что думаю. Особенно — учитывая обстоятельства, т. е. тот факт, что русская литература здесь, в Штатах, существует примерно на тех же правах нац. меньшинства, что и Штатская литература — в отечестве.

Никто меня не просил рекомендовать или не рекомендовать «Ожог» к публикации. Если бы спросили, я бы ответил отрицательно: именно в силу обстоятельств, именно потому, что всякая неудача подрывает авторитет не столько рекомендателя, сколько самой литературы: следующую книжку, может быть, даже лучшую, чем та, что потерпела неудачу, пробить будет труднее. Квота имеет обыкновение сокращаться, а не расширяться».

344

Аксенов имеет в виду следующее место из письма Бродского: «Даже если учесть, что мое отношение к «Ожогу» не изменилось, даже если добавить к этому, что я и от «Острова» не в восторге, у тебя нет никаких оснований для тех умозаключений, которые ты изложил Эллендее. Если говорить о чувстве, которое твоя литературная судьба (карьера, если угодно) у меня вызывает, то это, скорее всего, тревога — которую разделял и Карл (Проффер. — В.Е.)». И еще это: «Подобные предположения, как правило, являются результатом профессиональной неуверенности в себе — но у тебя для этого, по-моему, оснований не имеется — или нежеланием признаться себе в том или ином крахе».

345

У Бродского в письме читаем: «Повторяю, мое отношение к тебе не изменилось ни на йоту с той белой ночи с попугаем». Тот же попугай упоминается в более раннем, вполне еще дружеском письме Бродского к Аксенову от 28 апреля 1973 г., когда поэт только обосновался на другом берегу Атлантики: «Милый Василий, я гадом буду, ту волшебную ночь с гвинейским попугаем, помню <…> Что я когда-нибудь тебе письмо из Мичиганска писать буду, этого, верно, ни тебе, ни мне в голову не приходило, что есть доказательство ограниченности суммы наших двух воображений, взятых хоть вместе, хоть порознь. Как, впрочем, — появление того попугая было непредсказуемо. То есть, Василий, вокруг нас знаки, которых не понимаем. Я, во всяком случае, своих не понимаю. Ни предзнаменований, ни их последствий. Жреца тоже рядом нет, чтобы объяснил. Помнишь тех людей, которые не видели попугая у меня на плече, хотя он был? Так вот, я вроде них, только на другом уровне».

346

Барышников упоминается Бродским в следующем контексте: «Я попросил дать мне почитать («Ожог». — В.Е.), что она и сделала. Я унес его домой и вернул через месяц (я давал его почитать Барышу), сказав, что: а) мне сильно не понравилось и б) что это всего лишь мое частное, возможно, предвзятое мнение. На это Нэнси ответила, что, да, они это отдали на рецензию какому-то профессору из славистов».

347

В своем письме Бродский написал: «Я понятия не имею, откуда у тебя это убеждение, будто я ставлю тебе палки в колеса. Милка (Лось, советская эмигрантка, бывшая жена драматурга Юлиу Эдлиса. — В.Е.) и я уже не помню, кто еще, приписывают это влиянию Майи. Я в это не очень верю, хотя, по правде сказать, особенно не задумывался».

348

Весь тон письма, особенно это место, чрезвычайно нехарактерны для Аксенова, умевшего быть снисходительным и терпимым. Настолько велика была его обида на бывшего друга. Как рассказал Анатолий Гладилин, когда Бродский умер, Аксенов был глубоко потрясен его кончиной. Конечно же, он знал ему истинную цену.

349

Переписка опубликована: «Октябрь», 2011, № 10; в комментировании писем участвовали Борис Мессерер, Виктор Есипов, Евгений Попов, Светлана Васильева, Анна Воздвиженская.

350

От фамилии героя рассказа Ахмадулиной «Много собак и собака» Шелапутова (впервые опубликован в журнале «Октябрь», 1988, № 3); имеется в виду Белла Ахмадулина и какое-то ее заявление антисоветского характера.

351

Гладилин.

352

Аэропорт им. Джона Кеннеди.

353

Александр Давидович Глезер (р. 1934), поэт, переводчик, искусствовед, эмигрировал из Советского Союза в 1975 году.

354

Патриция Блейк.

355

Вагрич Акопович Бахчанян (1938–2009), художник, литератор-концеп-туалист, эмигрировал из Советского Союза в 1974 г.

356

Корреспонденты американских СМИ (в частности, газеты «Вашингтон пост»), работавшие в Москве.

357

Стипендия, предоставляемая за научно-исследовательскую работу в университете.