Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча
Далее через одного коллекционера швед заполучил небольшие пряди волос Наполеона, одна из которых была срезана при жизни императора его портретистом Исабеем (в апреле 1805 года); другая – камердинером Луи Маршаном на следующий день после смерти (6 мая 1821 года). В подтверждение своей версии Форсхувуд отправил волосы на анализ для определения в бесценных раритетах содержания мышьяка, сурьмы и ртути (основных ядовитых компонентов) в отдел судебной медицины Университета Глазго (Шотландия). Занимались исследованием доктор Гамильтон Смит и токсиколог Андерс Вассен.
Новый по тем временам изотопный метод Смита позволял выявлять содержание мышьяка в каждом 5-миллиметровом отрезке, на которые делился волос. Как доказали ученые, отрезок соответствовал примерно пятнадцати дням жизни. Зная год, месяц и число, когда были сбриты волосы, можно было соотнести любой отрезок с определенными датами и сопоставить с записями очевидцев о ходе болезни императора.
Ответ из Шотландии ошеломил всех: тесты показали, что в двух образцах содержится 10,38 и 10,58 микрограмма мышьяка на 1 грамм общего веса (при нормальном содержании этого вещества не более 0,86 микрограмма на 1 грамм общего веса). Отравление было налицо. Выяснилось, что резкое обострение заболевания по времени совпадает с сильным (в несколько раз!) повышением содержания мышьяка в соответствующем отрезке волоса.
В октябре 1961 года в английском журнале «Nature» («Природа») появилась статья, в которой все трое (Форсхувуд, Смит и Вассен) впервые представили миру версию об отравлении Наполеона мышьяком. А если быть точнее, в статье была высказана мысль, что во время пребывания на острове Святой Елены все страдания свергнутого императора явились результатом хронического отравления мышьяком, проявлявшегося приступами серьезного ухудшения общего состояния.
В распоряжении Гамильтона Смита оказался также пучок волос Наполеона, сохраненный наследниками слуги Бонапарта Жана-Абрама Новерра (именно он являлся на Святой Елене личным парикмахером императора). Их исследование (волосы подвергались 24-часовой нейтронной бомбардировке в атомном реакторе) опять-таки подтвердило наличие в волосах запредельных доз мышьяка. Кроме того, были сделаны выводы о том, что, во-первых, мышьяк Наполеон получал нерегулярно; а во-вторых, отравляющее вещество не было внесено вследствие распыления, напыления или окунания (именно последняя версия – окунание в отравленной ванне – имела наибольшее число сторонников).
За период между 1960 и 1964 годами над аутентичными (подлинными, принадлежащими именно Наполеону) образцами волос было проведено 140 исследований. Выяснилось, что между летом 1820 и апрелем 1821 года Наполеон получал мышьяк по крайней мере сорок раз, что для ученых явилось полным подтверждением правильности их версии об отравлении.
Таким образом, если имело место отравление, значит, где-то рядом должен был находиться и отравитель…
* * *
В семидесятые годы к расследованию в «деле об отравлении Наполеона» к шведу Стену Форсхувуду присоединяется канадец Бен Уайдер, профессиональный спортсмен-бодибилдер, интересовавшийся биографией Наполеона. Последний полностью поддерживает коллегу и ставит планку еще выше: используя архивные материалы, в частности воспоминания очевидцев, бывших с Бонапартом на острове Святой Елены, вычислить предполагаемого отравителя. Как заявили сами исследователи, представив того на «суд Истории».
Кто же был отравителем? Если судить объективно, мотивы для совершения преступления могли быть у каждого, причем как минимум два: алчность и желание скорой развязки, чтоб наконец-то вернуться с острова домой. Другое дело, что злоумышленник, во-первых, должен был находиться при императоре все время пребывания того на острове; и во-вторых, имел возможность тесного с ним общения (отравление было избирательным, направленным только на самого Наполеона, а не на его окружение). В результате из числа подозреваемых исключались генерал Гаспар Гурго, граф Эммануэль де Лас Каз, графиня Альбина де Монтолон, «домоправитель» Франчески Чиприани, скоропостижно скончавшийся в феврале 1818 года. То есть те, которые по тем или иным причинам не присутствовали рядом с Наполеоном со второй половины 1820 года и до самой его кончины.
Тем не менее оставались еще дворецкий Пьеррон, слуги Сен-Дени и Новерра, а также прочие из числа обслуги. Однако лично прислуживал императору только Пьеррон. А вот граф Бертран проживал с семьей вне пределов Лонгвуда, и к нему тоже не может быть никаких претензий.
В конце концов западные исследователи пришли к выводу, что преступником, отравившим Наполеона, с большой долей вероятности мог оказаться самый близкий ему на острове человек – граф де Монтолон. Страстный игрок, прожигатель жизни, генерал-интриган, не нюхавший пороха, – именно такой человек, по мнению разоблачителей, мог стать тайным агентом графа д’Артуа, рвавшегося на французский престол (будущий король Карл X являлся братом престарелого Людовика XVIII). Представитель старинного аристократического рода, Монтолон, к слову, был не так прост: его отчимом являлся граф Семонвиль – приближенный все того же графа д’Артуа. Именно поэтому, считали Уайдер и Форсхувуд, оказавшись на финансовом «крючке» этого Бурбона (будучи на материке, Монтолон сильно проворовался), генерал мог пойти на что угодно, возможно, даже на убийство.
Почему бы не назвать еще одну причину – личную: граф де Монтолон прекрасно знал о связи Бонапарта с его супругой, от которой у Наполеона, как поговаривали, была по крайней мере одна из дочерей Монтолонов – Элен-Наполеона.
По мнению Бена Уайдера и Стена Форсхувуда, мышьяк граф добавлял в вино, подаваемое императору к столу. Что ж, вполне возможно; если уж травить, так удобнее всего именно через бокал вина, как было принято в лучших фамильных традициях Валуа, Борджиа и Медичи. Мышьяк – излюбленный яд средневековых отравителей. Он почти не оставлял следов, из-за чего было трудно уличить злоумышленника. Недаром его называли «наследственным порошком»: посредством мышьяка «ускорилась» кончина не одного богатого родственника, чьи наследники жаждали получить состояние…
* * *
Но мысль дотошных шерлоков холмсов гнала их на дальнейшие размышления. Особенно не давала покоя дырка в многострадальном желудке Бонапарта. Перфорировать стенку желудка мышьяк был не способен. Значит, решили исследователи, помимо мышьяка, Наполеона травили чем-то еще. К примеру, ртутью или синильной кислотой. И вновь обратили взор к воспоминаниям тех, кто был рядом с императором в последние годы его жизни. И труды их не пропали даром. Все оказалось настолько просто, что уже после смерти Стена Форсхувуда, в конце семидесятых, Бен Уайдер издал книгу (взяв в соавторы почившего шведа), название которой говорило само за себя: «Убийство на Святой Елене». Надо ли говорить, что в данной книге речь идет исключительно об убийстве и ни о чем больше?..
Коварство «безжалостного убийцы» Монтолона, описываемое в книге, переходит все границы. Постоянно травя своего хозяина мышьяком,
