Жоржи Амаду - Касстро Алвес

Преподаватели шокированы, студенты аплодируют, как никогда — не аплодировали раньше, ибо сейчас Кастро Алвес восклицает:

Скипетр папский и тиаруОтправляйте прямо в печь!Пурпур мантий пусть прикроетНаготу бедняцких плеч!

И под конец он преподносит урок героизма, учит их мужественно умирать, потому что, «кто падает славно в борьбе, попадает в объятья истории».

Огромное здание сотрясается от вибрации этого голоса, который здесь слышат впервые. Никогда ничей голос не звучал так в этих стенах, никогда из этих окон не вырывалось на улицу эхо таких слов. В этот августовский день случилось нечто необычное.

То было в августе, подруга. В августе молодежь обрела Кастро Алвеса, своего вожака и лидера. Она последовала за ним и никогда больше не покидала его. С тех пор, подруга, с того далекого августовского дня все мы последовали за ним — и те, кто был юношами тогда, и те, кто юноши сегодня.

Пока существует свет и мрак, тирания и свобода, он будет нашим глашатаем и вожаком, идущим впереди и прокладывающим нам путь.

ГЛАВА 9

О белый домик при дороге,

Любви, поэзии приют…

«Век» и большую часть «Рабов», книги для брата негра, свои поэмы страдания и гнева, он написал в предместье Ресифе — Санто-Амаро, в белом домике, скрытом среди цветов на улице Лимы. Женщина, первая из тех, что поддались искушению его любви и отдали ему тело и душу, заполнила собою этот домик, подруга. Ее звали Идалина, она была прекрасна, у нее были нежные глаза и мягкий голос. Она любила в лунные ночи петь поэту сентиментальные баркаролы. Идалина была первой его возлюбленной.

Откуда она появилась? В один прекрасный день Кастро Алвес нашел ее, эту женщину с печальными, кроткими глазами, которые он воспел. Она была почти девочкой, чистой среди порока, веселой среди грусти. Достаточно было одного его слова, чтобы она последовала за ним. Возможно, вначале она думала, что он невинный мальчик из тех, что платонически влюбляются в куртизанок. Но потом увидела, что он мужчина, только лучше других. Мужчина, который в доступной женщине увидел робкую, хорошую девочку, мечтающую о домашнем очаге, жаждущую любви.

Она жила на нищей улице отдаленного бедного квартала. Изящная, скромная девочка с длинными распущенными волосами, в убогом, поношенном платье. Мужчины предлагали золотые горы за ее маленькое грациозное тело, за ее молочно-белые нежные плечи. И она переходила от любовника к любовнику, даже не различая их, так как сердце ее было далеко от той любви, за которую платили деньги. Она была почти девочкой и сама не знала, как это все с нею приключилось. Однажды человек прошел мимо ее двери и поманил ее в прекрасный и счастливый мир. Ей было грустно в бедном родительском доме, где хлеб добывался с трудом и радость была редкой. В печали семейной нищеты ее красота была как жизнь, расцветающая в болоте, как цветы на кладбище. За пределами ее квартала, ее бедной, скудно освещенной улицы раскинулся шумный, полный соблазнов город Ресифе, где жизнь казалась прекрасным даром. Время от времени в ее семью приходила одна женщина из города; это было праздником для Идалины: она пожирала взорами платья гостьи и втихомолку завидовала ей, мечтала носить такие же платья и быть такой же веселой.

Печальная улица засыпала в темноте, отдыхая от трудового дня, но Идалина не могла уснуть в своей девической постели. Она грезила с открытыми глазами, грезила о жизни, которая была так близко и так далеко — там, в городе; она мечтала о хорошо одетых мужчинах, о женщинах со счастливой улыбкой. Ей на роду была написана другая жизнь, город манил ее хлопанием пробок от шампанского, театральными звонками, всеми шумами, которыми полны богатые улицы и которые замирают на бедной улочке Идалины. Она открывала окно, и сквозь темноту ей удавалось различить лишь уличные фонари да звезды на небе. Она слушала шум жизни. Сердце билось сильнее, слезы катились по щекам, ее угнетала нищета.

Однажды мимо проходил человек, он не был молод, но ей показался принцем. Увидев Идалину, он понял, что нашел цветок посреди болота. Он наговорил ей всякую всячину о городе, о жизни, которая там бурлит. Он предложил взамен ее красоты подарить ей город, который падет к ее ногам. И Идалина ушла с ним, это была ее судьба.

Однако, подруга, если она и нашла цветы и смех, свет и жизнь, то не нашла радости, и сердце ее становилось все печальней. Мужчины чередовались один за другим, она им продавала свою красоту, чтобы одевать свое тело, но Идалина была создана не для того, чтобы продаваться, она хотела настоящей любви. А любви не было, возлюбленный не появлялся. Какое значение имело то, что богат дом, в котором она живет, освещена ее улица, что есть театр, что праздники столь шумны и веселы? Идалина была теперь еще несчастнее, чем на своей бедной улочке, где засыпали с наступлением сумерек и просыпались на рассвете. Там по крайней мере было время для сна, для того, чтобы мечтать о красивом, лелеять надежды.

Но вот однажды с ней познакомился юноша, чуть ли не мальчик. И отнесся к ней так, будто она была девушкой, ничего не знавшей о жизни. Он сказал ей красивые слова о ее мечтательных глазах, прочитал стихи о ее волосах. Он был почти мальчиком, но в нем чувствовался порыв большого человека. Никто еще не знал имени Кастро Алвеса, когда Идалина познакомилась с ним и полюбила его. Ему было семнадцать лет, ей восемнадцать. Но он уже был закален горьким опытом, его сердце привыкло к страданию. Он был мечтателен и добр, пылок и стремителен, он жил идеей освобождения негров. Идалина приняла юношу, как старшая сестра принимает сиро-ту-брата. И он не поколебался, когда она призвала его бросить все и укрыться в любовном гнездышке. В предместье Ресифе, среди цветов и птиц Идалина почувствовала, что в мире есть счастье, что дни прекрасны, а ночи напоены лунным светом, если он рядом с ней.

Глаза Идалины, в которых было потухла надежда, теперь потеплели. И Кастро Алвес, моя негритянка, рассказал нам об «этих мягких глазах» и об этой шее, на которой «слышен нежный перезвон ожерельевых колец». То были месяцы, когда бедная девушка пришла, наконец, в себя и поверила в красоту жизни. Этот мальчик с дерзкими мечтами, благородный и пылкий в любви, сделал так, что Идалина уверовала во всех людей и во все радости жизни. В маленьком домике в предместье началось его настоящее творчество, здесь он написал свои первые большие стихи{33}.

«Убежище любви и поэзии» — так назвал Кастро Алвес, подруга, домик на улице Лимы. Они оба были почти детьми, и соседки, видя, как в послеобеденные часы они проходят, взявшись за руки, считали их женихом и невестой. Возлюбленным пели птички, видя их улыбающимися друг другу на широкой постели алькова. Эти месяцы любви были для поэта также месяцами работы. Он начинает писать «Рабов», ряд поэм, которые закончит впоследствии в Сан-Пауло и в Байе и которые выйдут в одном томе уже после его смерти. Насмотревшись на страдания невольников, Кастро Алвес укрылся в своем гнезде любви, чтобы иметь возможность облечь в поэтическую форму доносившиеся из сензал стенания. Он встретил на своем пути девушку, оперся об ее руку и под лаской ее взгляда начал свою поэму.