Арсений Замостьянов - Фельдмаршал Румянцев

После отставки Апраксина ход войны оживился. Румянцева во главе десятитысячного отряда послали на Тильзит — один из центральных городов Восточной Пруссии. Декабрьское наступление 1757 года шло двумя колоннами — под командованием молодого Румянцева и седовласого генерал-лейтенанта Салтыкова. Фермор попытался наступать согласованными действиями разделённых корпусов.

Пётр Александрович занял город, о чём обстоятельно рапортовал Фермеру — кажется, ни одну мелочь не упустил: «Притчины медленности в моем марше вашему высокопревосходительству из преждеписанных моих суть известны, которые меня к произведению вверенного мне дела в назначенное время не допустили, в коем случае я истинно о людях и лошадях не рассуждая, всевозможное употребил, да и господин бригадир Гартвис с полком Черниговским не прежде 31-го прошедшего к Таврогам, а Невской 1-го сего месяца прибыли, без которых соединения, имея различные о неприятельских намерениях и о числе его известия к городу приступить военные резоны, да и вашего высокопревосходительства высокой ордер запрещали; для удержания ж неприятеля, чаемого противу всех тех известий в бессилии в ретираде из города и чтоб лучше познать к обороне города его учреждении, авангард, состоящей в 400-х гусар и 50 казаков и для подкрепления один эскадрон конных гранодер под командою подполковника Зорича еще 29-го от меня отправлен был, которому от себя подъезжей партии к самому городу и для поиску над оказавшимися по известиям стоящих на форпостах донских казаков черными гусары, и по случаю подъезда к городу Тильзиту 1-го сего месяца мещане того самопроизвольно из города к командующему тою партиею прапорщику Ребенфельту выехав, объявили, что оной город от войск прусских совсем испражнен и отверстным к принятию войск ее императорского величества представили и в доказательство своего к тому желания усердного — несколько духовных и гражданских особ к подполковнику Зоричу, находящемуся тогда в амте Шрейтлакене, явились, прося ея императорского величества высочайшей протекции и защищения, подвергая себя в подданство, а потому и ко мне в Тавроги городового секретаря Симониуса и Елтермана с тем же подтверждением прислали, в уважении чего, не упуская времени, тому подполковнику Зорину пост свой в городе на основании военных регул и с строгим запрещением о нечинении обывателям обид от меня велено. А сего числа и я с бригадами господ бригадиров Демику и Стоянова во оной вступил, бригады ж господина бригадира Гартвиса полки: Невской и Черниговской сей ночи еще только к Таврогам, а завтре вступить имеют. При вступлении моем в помянутой город всякого чина и достоинства люди обнадежены ея императорского величества высочайшею милостию и защищением, и все, как духовные, так и гражданские служители при их должностях без перемены оставлены и первыми за высочайшее здравие ее императорского величества и всей императорской фамилии молятся, а последним в делах по пристойности высокое имя и титул ея императорского величества упоминать велено, а и впротчем все на основании июля 20-го минувшего года капитуляции содержать обещано. Военных же людей в том никаковых не найдено, а жители единогласно уверяют, что бывшие под командою порутчика Дефе 30 гусар Рушева полку 28-го минувшего месяца и года к Кенигсбергу выступили, а новонавербованные из ландмилиции, выбранные им, Дефеем, распущены от него в домы их. Обывателей же, отъехавших не более двух или трех щитаю. Что до провианта принадлежит, то оным снабдить гарнизон жители обнадеживают, а фуража вовсе не объявляют, которое все по данной диспозиции описать и собрать не оставлю, а по недостатку фуража из близ лежащих амтов к завтрашнему дни потребное число поставить велено. В протчем же, касательно до диспозиции, исполнить и о всем обстоятельно вашему высокопревосходительству [донести] должности моей не упущу, а сей мой рапорт по самом моем вступлении подношу, прося вашего повеления, что с акцызом почтовым и протчими доходы повелите, а почту следующую в Кенигсберг завтрашнего дни к отправлению удержать рассудил за потребно до резолюции вашего высокопревосходительства. Газеты ж, каковы здесь с последней кенигсбергской почтой получены, при сем включаю, а изустные ковенского купца Родена, прибывшего сего числа из Кенигсберга, что в том пред недавным временем в городе было не малое замешательство от произшедшего страха о марширующей российской армии уже близ Лабио и многие жители и из знатных фельтмаршала Левалда намерены были оттуда ретироватца, но последовавшей от главного там суда приказ, со обнадеживанием всякой безопасности, их от того удержал, не меньше же и манифест ея императорского величества там уже оказавшейся их в том обеспечил. Тот же Роден присовокупил еще и то, что яко бы баталион, состоящей в Кенигсберге, имеет немедленно при приближении войск российских ретироваться в Пилау, а и та крепость якобы без всякого супротивления сдастся. От Гумбинской камеры, явшейся здесь вашему высокопревосходительству с адресованным письмам писарь при сем же с подателем сего прямо чрез амт Рус, где по исчислению времени войскам ее императорского величества быть щитаю, к вашему высокопревосходительству отправлен».

Главнокомандующий читал это не без раздражения: в Румянцеве он видел прежнего безобразника, не воспринимал его всерьёз. Но заслуги молодого генерала пришлось оценить. Под Рождество, 7 января 1758 года, Румянцев получает чин генерал-поручика. И, несмотря на молодость, он считался наиболее заслуженным из генерал-поручиков русской армии.

Фермор получил славу покорителя Восточной Пруссии. Румянцев в те месяцы — самый активный его генерал. Закрепившись в Восточной Пруссии, Россия выполнила основную задачу в войне: далее можно было замкнуться, не предпринимать наступательных действий, не рисковать — и удерживать в своих руках богатую и густонаселённую провинцию. Самые прозорливые политики в Петербурге резонно полагали, что в битвах за Польшу, в сражениях с французами и австрийцами Фридрих — даже в случае победного исхода — истощит силы. И вернуть Восточную Пруссию, в которой Россия могла разместить стотысячную армию, он не сумеет. Далее война пойдёт без стратегической необходимости для Российской империи. Шли сражения, а на завоёванной территории постепенно осваивалась российская администрация. Фермор так и оставался губернатором Восточной Пруссии — правда, номинальным.

С января по июнь 1758 года Фермору удалось занять значительную территорию — без сражений и практически без потерь, хотя удовлетворительное и оперативное снабжение армии по-прежнему не удавалось отладить. В июне русские войска форсировали Вислу и заняли Познань. Накопив силы, в августе Фермор предпринял наступление на землю Бранденбург. Армия перешла реку Варту — и достигла стен Кюстрина. Эта крепость на слиянии Одера и Варты стала для русской армии первым камнем преткновения в той кампании. Неподалёку маневрировал прусский корпус генерала Дона, который не решался с малыми силами угрожать русским, но внимательно следил за передвижениями армии Фермера, не забывая ни о шпионаже, ни о разведке.