Пол Рассел - 100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК

«Привязанность Сюзан к сестре была частью ее эмоционального мира, который был построен на системе отношений между женщинами: ее матерью, сестрами, кузинами и подругами. Разрыв любой из этих связей грозил ввергнуть ее в эмоциональный хаос».

В 1846 году Энтони переехала жить в город Рочестер, где стала старшей преподавательницей женского отделения Академии Канаджохэйри. Пытаясь найти более широкое применение своим организаторским способностям, она стала активным членом общества борьбы за трезвость. Уже в те годы у нее начал постепенно формироваться критическийвзгляд на существующее неравенство полов. В то время законом в США женщинам не разрешалось иметь собственность, наследовать ее и распоряжаться ею. У них также не было права становиться опекунами своих детей в случае распада семьи. Общая направленность закона перекликалась с пресловутым постулатом известного английского юриста Блэкстоуна, провозглашенным им в 1760 году и звучащим так: «Женщина как гражданин вообще исчезает в тот момент, когда выходит замуж. Все свои гражданские права она делегирует своему мужу». В тридцать с небольшим Энтони пришла к выводу, что до тех пор, пока женщины не получат равных с мужчинами гражданских прав, никакого улучшения социального климата в США быть не может.

В 1851 году Энтони познакомилась с Элизабет Сэйди Стантон — активисткой кампании за права женщин, родом из Сенека-Фоллс. Этой женщине суждено было стать человеком, оказавшим наибольшее влияние на всю последующую жизнь Сюзан Б. Энтони. Их личная дружба и политическое сотрудничество продолжались без малого пятьдесят лет. Барри пишет: «Между ними была дружба, основанная на бесконечной преданности и эгалитарной любви, которую не испытывал, возможно, никто и никогда. Все это, а также общность их политических взглядов и солидарность в отчаянных акциях протеста несомненно делало их одной из величайших пар Америки XIX века». Сама Стэнтон так описывала их отношения: «Когда надо было что-то написать, у нас вдвоем это получалось гораздо лучше, чем поодиночке. У нее медленный и аналитический склад ума, а я взрывная, и мой склад ума синтетический. Я сильнее как писатель, она сильнее как критик. Она предоставляла факты и статистику, я снабжала их философскими комментариями и риторикой, а в итоге мы получили набор аргументов, которые вот уже тридцать лет непоколебимо стоят под натиском яростных нападок; ни один мужчина так и не смог логично ответить на поставленные нами вопросы». Энтони называла их отношения «естественным союзом сердца и разума».

Барри размышляет: «Энтони была не замужем и, следовательно, могла объективным взглядом со стороны оценить сексуальность и ее роль в эксплуатации женщин. Впервые она стала ощущать всю степень подчиненности женщин, когда даже ее замужние сестры стали избегать ее общества. Стэнтон же боролась с подчиненностью женщин в обществе, но не в семье — она все-таки не смогла быть последовательной до конца и вышла замуж, что воздвигло определенную преграду для их любви с Энтони… Энтони ни в коем случае не могла быть мазохисткой или человеком, неспособным любить, поэтому она никогда не смогла бы сознательно исключить секс из своей жизни, если она верила в то, что может найти в нем удовлетворение. Единственное, о чем мы не можем знать, — это до какой степени она желала испытывать это вполне нормальное для здорового человека стремление к сексуальному удовлетворению в отношениях со Стэнтон, так как последняя была привязана к семье и мужу и не могла жить вместе с Сюзан».

Сюзан Энтони, Элизабет Стэнтон и Амелия Блумер, проводя кампанию борьбы за права женщин, носили брюки, поверх которых были надеты юбки, тем самым выражая протест против сложившейся традиции ношения женщинами громоздких, неудобных одежд.

Чувствуя неприязнь лидеров общества борьбы за трезвость, Энтони в 1852 году образовала «Женское общество борьбы за трезвость штата Нью-Йорк». Стэнтон стала первым президентом этого общества. С 1854 года Энтони стала активным членом движения аболиционистов, хотя избегала сближения со многими коллегами, так как выступала за полное равенство гражданских прав темнокожих и белых жителей США (ведь очень многие аболиционисты добивались отмены рабства с условием обязательного последующего отправления негров обратно в Африку). Гражданская война вынудила прервать борьбу женщин за свои права, но после ее окончания Энтони продолжила свою кампанию, вначале в Нью-Йорке, затем по всей стране. Она добивалась установления юридического права женщин на владение и управление собственностью, на опекунство в отношении собственных детей, а также права женщины быть инициатором развода. Когда в 1868 году Конгрессом принималась 14-я поправка к Конституции, гарантирующая равное право для всех лиц мужского пола участвовать в выборах, она всеми силами добивалась включения в эту поправку и женщин, но время для этого еще не пришло.

С 1868 по 1870 год они вместе со Стэнтон издавали «Революцию» — еженедельник, выходящий в Нью-Йорке и посвященный борьбе женщин за свои избирательные права. В течение всего этого времени Стэнтон разрывалась между делом своей жизни и семьей (она была матерью восьмерых детей); при этом Энтони испытывала до боли знакомое чувство ревности и переживала измену. Когда две ее ближайшие сподвижницы в борьбе женщин за свои права, Люси Стоун и Антуанетта Браун, две женщины, с которыми она жила в одной комнате в годы учебы в Оберлин-колледже и с которыми, возможно, у нее были любовные отношения, вышли замуж, Энтони была в отчаянии. Она признавалась Стэнтон: «У меня бывают моменты, когда наступает такая слабость, что хочется прислониться усталой головой и приютиться неустроенной душой где-нибудь, где меня ждет сочувствие и жалость. Иногда я боюсь, что у меня не хватит сил пройти свой путь до конца и я выпаду из когорты единомышленников».

Ее душа, возможно, нашла утешение в 1868 году, когда ей повстречалась Анна Дикинсон — автор популярных лекций о правах женщин, которая была примерно на двадцать лет моложе Сюзан. Характеризуя их отношения как «нежные, пылкие, эротически возвышенные», историк Джонатан Катц цитирует следующий интригующий отрывок из четырех сохранившихся писем Энтони к Дикинсон:

«Моя дорогая Дики,

…Итак, ты приезжаешь в Нью-Йорк. Поскорее бы настал этот день — вся сгораю от нетерпения повидать мою крошку. У меня есть подходящая квартира на Бонд-стрит, 44, двуспальная кровать — она достаточно большая и удобная для тебя. Так что приходи и проведай меня, а если не сможешь, дай мне знать, где я сама смогу тебя найти — мне так надоела вся повседневная суета.