Наталья Тендора - Леонид Быков. Аты-баты…

В музее театра хранится множество архивных материалов, посвященных Быкову. На отдельном стенде фотографии тех лет и газетные публикации. Главная ценность экспозиции – письмо, написанное Быковым коллегам-актрисам примерно за полгода до вынужденного ухода из театра: «Завтра меня перебрасывают на 2,5 месяца в г. Тарусу… В июле заберу свою команду к себе. Т. е. Тому, Марьяху и Лесюху (жену и детей. – Н. Т.). Напишите обязательно. Хотя бы по строчке каждый. Черти! Я жду.

Указаний никаких давать не буду. Активность в сопротивлении не уменьшайте. Лозунг: «Лучше жить стоя в Крыжополе, чем на коленях в Харькове!» Девочки! Письмо не давайте агентам. Если еще висит моя физиономия у вас на стене – посмотрите, и я улыбнусь…»

Как любой театр, харьковский много гастролировал. Вот как писатель Константин Кудиевский вспоминает одну из поездок: «Леонида Быкова киевляне впервые увидели, когда Харьковский академический украинский драматический театр имени Т. Г. Шевченко привез в столицу республики спектакль «Не называя фамилий» по пьесе Василя Минко…

Не по годам отяжелевший ответственный работник после долгих лет отсутствия приехал погостить в родное село. И вот его сын-подросток, ощутив свободу, начинает носиться по дедовскому саду, взбираться на деревья, прыгать с ветки на ветку, душераздирающе выкрикивая при этом. В то время зрителям свежо помнился американский кинобоевик о Тарзане – некоем повзрослевшем Маугли, и молодой артист откровенно пародировал этот образ. Успех оказался полным и неожиданным. Леонид Быков внес в спектакль много свежего, остроумного, своего…»

И все же вскоре Быков вынужден покинуть шевченковскую сцену из-за негативного отношения тогдашних мэтров театра к неистовой популярности актера. Харьковский театр имени Шевченко так и остался его единственным театральным опытом. Спустя годы Леонид Быков любил приезжать в Харьков – в город, где остались его друзья-актеры, его первые зрители, которые его тоже не забыли. И даже пытались вернуть. Об этом вспоминает его харьковский друг и коллега Николай Борисенко: «Мы переписывались с Быковым. Об этом знал Милюха – крупная партийная фигура в тогдашнем Харькове. Милюха сказал мне: «Прошу от имени обкома партии передать Леониду Быкову о том, что мы приглашаем его стать главным режиссером театра имени Т.Г. Шевченко». Это было примерно в 1977 году. Тогда Леня был в зените славы, с ним считались как с кинорежиссером.

Быков отказался. «Ты меня довольно крепко смутил, – писал он в ответном письме. – Мое мнение на этот счет ты знаешь: никакой я не худрук, не руководитель. Перед этой капризной теткой – режиссурой – я робею. Но это даже не главное. Главное в том, что я могу взяться за что-то только тогда, когда мне этого хочется, т. е. хоть как-то нравится. А прочитать любую вещь, нужную для плана и еще для кого-то, я просто не могу. А почему смутил? Да, очевидно – жаль нашей общей мечты о театре.

Чертовски хотелось бы, чтобы театр был кафедрой. Да, не боюсь этого громкого и старомодного слова: яркой увлекательной кафедрой. Со зрителем нужно говорить на волнующие его темы. Не лгать, страстно, увлекательно размышлять, спорить… Ты сейчас, конечно, улыбаешься. Вот, дескать, вспомнил первый курс института. А ты знаешь, я живу, до сих пор живу этими идеалами. Вернее, пытаюсь жить, так жизнь ломает их и рушит на каждом шагу. Но это все-таки самое святое. Без этого скучно и бесполезно будет жить».

Мы знаем, что, получив заманчивое предложение от «Ленфильма» попробовать свои силы в кинорежиссуре, Быков не раздумывал ни минуты. И, полный надежд, он отправляется с семьей в Северную столицу…

Обреченный стать звездой

Кинематограф влюбился в Быкова с первого взгляда, с годами эта любовь стала взаимной. Леонид Быков – актер яркого лирико-комедийного дарования – пришел в советский кинематограф в благоприятный период – время «оттепели». Это был период больших перемен, как в общественной жизни, так и в кинематографе, подвергший значительному пересмотру устоявшуюся систему политических, социальных и моральных ценностей, особенно после XX съезда партии. Подход к воплощению жизни на экране в корне изменился. На первый план в качестве основополагающего принципа выдвигалась правда, красота обыденной жизни, высокая справедливость обычных человеческих отношений, торжествующих над любой попыткой подчинить их догмам предписанных правил.

С разной степенью глубины и таланта новое искусство, прежде всего стараниями молодых, утверждало принципиально иной взгляд на мир. Если в картинах 30 – 40-х персонажи являли собой типажи с четко обозначенными социальными приметами, то кинематограф 50 – 60-х привнес на экраны полутона, позволяющие рисовать сложные и многогранные характеры без предвзятого деления на «черное» и «белое». Кино «оттепели» опиралось в основном на молодых. Выпускники различных творческих вузов получили возможность активно работать. У нового поколения кинематографистов проявилось романтическое отношение к современности.

И здесь, как нельзя кстати, оказались к месту богатейшие возможности оригинального, многогранного дарования и неповторимая особенность Леонида Быкова – его тонкий лиризм, окрашенный мягким, добрым юмором. Кино словно ждало актера, для которого бы любая комедия – будь то лирическая, сатирическая, музыкальная, героическая, бытовая или эксцентрическая – стала родной стихией: настолько легко и непринужденно чувствовал себя в этом жанре Быков. Оптимизм и жизнелюбие актера снискали всенародную любовь.

Как показала дальнейшая практика, серьезные драматические роли тоже были ему по плечу. Природа словно в шутку наградила невысокого, неприметного паренька достаточно чуднόй внешностью – крупным «утиным» носом, непослушным чубчиком, негромким, словно извиняющимся голосом. Про рост и говорить нечего. Ох, уж этот рост! Сколько же он доставил своему обладателю разочарований… А вот в кино быковский типаж полюбился зрителям и комедиографам. Однако успех не дал актеру главного – уверенности в себе. Исходная природная человеческая и актерская скромность так навсегда и осталась «визитной карточкой» Леонида Быкова. Николай Мащенко, друживший с ним еще со времен харьковского института и позже перетянувший его в Киев, называл Быкова нежной души человеком, к которому больше всего подходило пушкинское «печаль моя светла…». Считал, что фильмы у него такие же, а главное, их обаяние, заключено в личности самого Быкова.

Первооткрывателем таланта Леонида Быкова можно считать легендарного режиссера Фридриха Марковича Эрмлера, на первых же кинопробах точно определившего будущее юного дебютанта. Роль Быкова в фильме Эрмлера «Победители» (1952) – о строителях Цимлянской ГЭС – совсем крохотная, всего семь реплик. И хотя по ряду причин фильм на экраны так и не вышел, встреча с выдающимся режиссером оказала на актерское мировоззрение Быкова огромное влияние. Всю последующую жизнь Леонид Федорович вспоминал Эрмлера с невероятной нежностью и огромной душевной теплотой, называя его своим кинематографическим папой: «Фридрих Маркович много со мной работал: для него не было в фильме второстепенных ролей. После одной из репетиций, когда, помню, у меня ничего не получалось, он сказал убежденно: «Не раскисай! Все у тебя получится. Ты обречен быть киноартистом». Слова мэтра: «Есть люди, которые могут приходить в кино и уходить. Ты же теперь уже никуда не уйдешь…» крепко тогда запали тогда в душу молодого актера. Как известно, чутье режиссера не подвело – Быков навсегда оказался «побежденным» кинематографом. Ради кино он даже оставил театр, уехав в Ленинград с женой и детьми.