Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис

Именно в это время Перец Альфонзо увлек Тарики проектом создания организации, в которую вошли бы страны — экспортеры нефти.

Джордж Балу, бывший менеджер «Сокал», ныне ушедший на пенсию, вспоминает:

— Перец Альфонзо прожужжал Тарики уши… Венесуэльцы мечтали создать на Ближнем Востоке такую организацию, которая помешала бы арабам всерьез конкурировать с самой Венесуэлой.

По настоянию Тарики, экономический совет Лиги арабских государств созвал в Каире первый «арабский нефтяной конгресс». На конгресс были приглашены и делегации из двух неарабских стран — Ирана и Венесуэлы.

Возможно, вся эта затея кончилась бы ничем, веди компании «Шелл» и «Бритиш петролеум» свою партию хоть чуточку искуснее. Но они, без консультаций со странами-экспортерами, спровоцировали в то время серию резких понижений цен, лицемерно пытаясь оправдать свои действия ссылками на законы рынка.

Это был слишком дерзкий вызов, с которым не могли примириться столь гордые люди, как Перец Альфонзо и Тарики. И, заключив союз, они объявили нефтяным компаниям открытую войну.

Конгресс призвал заключать соглашения по принципу «50 на 50». Разумеется, арабам недоставало и технических знаний, и финансовых ресурсов, чтобы реализовать этот принцип на деле. Но неофициально, в обстановке полной секретности, Перецу Альфонзо и Тарики удалось привести конгресс к так называемому «джентльменскому соглашению». Саудовская Аравия, Венесуэла, Ирак, Кувейт и ЮАР образовали Нефтяную консультативную комиссию, которая должна была встречаться не реже одного раза в год и обсуждать вопросы, представляющие взаимный интерес.

Прежде всего комиссию заботили проблемы, обусловленные самой природой нефтяной промышленности. Этот род бизнеса требует значительных первоначальных затрат и пренебрежимо малых текущих издержек. Иначе говоря, максимальных расходов требует первый извлеченный из земли баррель; добыча же каждого последующего барреля не стоит почти ничего. И Перец Альфонзо, и Тарики хорошо понимали, что нефтяные компании охотно сбавляют справочные цены, ибо это позволяет им продавать максимум последующих баррелей, а не оставлять их в земных недрах. Но подобные скидки целиком ложились на счет стран-экспортеров и наносили им значительный ущерб.

Почти весь конец 1959 г. и начало 1960 г. оба политика взывали к справедливости, обвиняя иностранцев в нечестной игре. Неспособные сломать сложившуюся систему изнутри, они выступили с совместной инициативой, призвав создать картель, который сумел бы хоть в какой-то степени противостоять произволу нефтяных компаний.

До появления на сцене Тарики ведущую роль в государственной системе Саудовской Аравии играли министерства финансов, обороны и торговли. Но к 1960 г. Тарики превратил нефтяной директорат в полноценное министерство и набрал огромную силу. Он во весь голос заявил о намерении национализировать «Арамко» и провел в жизнь проект создания Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК).

Отцы-основатели — Тарики и Перец Альфонзо — провозгласили, что ОПЕК будет согласовывать нефтяную политику своих членов и приложит все усилия, чтобы охранять их индивидуальные и коллективные интересы… Но в 1960 г. никто не предполагал, что наступит время, когда эта организация сможет посредством искусственных ограничений экспорта поднимать цены. ОПЕК была задумана ее участниками исключительно как средство защиты.

— Нефтяные компании отнеслись к нам со всей серьезностью, — уверяет Тарики. — Иначе и быть не могло. Поверьте моему слову, все они опасались ОПЕК.

Отчасти это верно. Но только отчасти.

Бесспорно, большинство нефтяных компаний были недовольны созданием ОПЕК. Бесспорно и то, что некоторые наиболее прозорливые менеджеры на Западе предсказывали, что со временем эта группировка может превратиться из беззубого тигра, каким она была в ту пору, в нечто более серьезное. Но дальше этого «опекофобия» не шла.

По правде говоря, в то время мало кто обратил внимание на новую организацию. И хотя Тарики и Перец Альфонзо считали декларацию о создании ОПЕК колоссальным шагом вперед, в остальном мире она осталась практически не замеченной. Особенно в Соединенных Штатах и в Западной Европе, где первые полосы газет были заполнены репортажами о предвыборной гонке между Джоном Кеннеди и Ричардом Никсоном, которая выходила на финишную прямую… Поначалу ОПЕК воспринималась как очередной малозначительный союз, созданный не слишком сильными группами давления.

Вскоре после создания ОПЕК Фейсал был смещен и полновластным правителем страны снова стал Сауд. Как уже говорилось, среди приверженцев Сауда была политическая группировка «свободных принцев», которую возглавлял его младший брат, принц Талал. Тарики привлекал националистический дух, характерный для этой группировки. Но Сауд считался с принцами недолго. Почувствовав, что может править без их поддержки, он поспешил от них отделаться. Единственным из так называемых «либералов», оставшимся в совете министров, был Тарики.

По словам Ямани, Тарики было предложено остаться только потому, что Сауд не мог заменить его на этом посту никем другим.

— Когда Фейсал был кронпринцем и премьер-министром, я занимал должность государственного министра и был членом кабинета. Когда он был смещен, я ушел вместе с ним. Я вернулся к моей юридической практике и читал вводный курс права в Эр-Риядском университете. Конфликт между Саудом и Фейсалом, разожженный «свободными принцами», продолжался еще некоторое время. Он достиг критической стадии, когда принц Талал и другие члены этой группы покинули страну, бежав в Египет. Для всех тогда было тайной, что король Сауд пожелал избавиться от Тарики и предложил этот пост мне. Я извинился и отклонил его предложение.

Спустя полгода, после отставки очередного кабинета, была сформирована новая коалиция. Сауд теперь был королем и премьер-министром. Фейсал — кронпринцем и заместителем премьер-министра.

А Тарики на этот раз был выставлен за дверь.

Он поставил все, что имел, не на ту карту. Он оттолкнул от себя слишком многих. И вскоре вынужден был уехать из Саудовской Аравии.

Интересно, что Тарики, даже покинув страну и живя в изгнании, продолжал, как бывший министр, получать ежемесячную пенсию.

Интересно и другое: Фейсал твердо верил, что лучшим продолжателем дела, начатого крикливым Тарики, станет молодой сладкоречивый юрист из Мекки, которого звали Ахмед Заки Ямани.

Взаимная привязанность Ямани и Фейсала росла и укреплялась постепенно в течение многих лет.

Сначала это были чисто деловые отношения, но со временем они переросли в глубокую и искреннюю дружбу. Это была самая серьезная мужская дружба, какую знал в своей жизни Ямани. Кроме того, это была дружба, изменившая ход истории. По крайней мере, истории Ближнего Востока.