Ольга Клюйкова - Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини

Россини работал не покладая рук, и все же он был… удивительно ленив! Да, да, ленив и беспечен! Парадокс? А может быть, в парадоксальности заключалась сущность этого человека. Стендаль рассказывал, что в те дни стояла промозглая и холодная погода, а у Джоаккино не было денег даже на дрова. Поэтому он сочинял, не вылезая из постели. Однажды, когда он закончил дуэт для следующей своей оперы «Синьор Брускино, или Случайный сын», лист случайно соскользнул под кровать. Достать его, не вылезая из-под одеяла, не представлялось возможным: «Какой я дурак! Я же могу написать этот дуэт заново! Пусть богатые композиторы топят у себя в комнате печи, а я не стану утруждать себя, поднимая дуэты, которые куда-то завалились; к тому же это плохая примета». И тогда возникла новая музыка, ничем не похожая на прежнюю! И хотя ее потом пришлось использовать для трио, а упавший дуэт, поднятый пришедшим приятелем, все же прозвучал в опере, но какая беспечность, порожденная легкостью творчества!

Либретто оперы «Синьор Брускино» оказалось еще более глупым и наполненным самой примитивной буффонадой. Но не хуже прежних. А Россини, как видим, уже привык оживлять своими звуками посредственные либретто.

Смысл новой комической оперы сводился к следующему. На пути к счастью молодых влюбленных Флорвиля и Софии стоит строгий опекун девушки Гауденцио, который хочет выдать ее замуж за сына синьора Брускино. При помощи слуг молодые затевают интригу. Флорвиль под видом сына Брускино проникает в дом Гауденцио, а когда появляется его мнимый отец, того ловко одурачивают. Когда же все раскрывается, влюбленные получают прощение и разрешение на свадьбу.

Когда Россини еще работал над операми для «Сан-Моизе», он подписал контракт с театром «Фениче», самым крупным в Венеции. Договоренность о написании серьезной оперы для этого театра возникла еще в Милане, сразу после триумфа «Пробного камня». И теперь это намерение обрело реальное воплощение. Импресарио «Сан-Моизе» Чера очень разгневался тем, что молодой композитор, не закончив работать для его театра, берется за другие заказы. Такое вмешательство в его жизнь, а сочинение музыки и было жизнью Джоаккино, конечно, возмутило Россини. Но все-таки к январю «Синьор Брускино» был готов.

Когда началась премьера, все звучало как-то непривычно. И действительно, Джоаккино отошел в построении мелодических фраз от тех обычаев XVIII века, в которых сформировались вкусы его современников. В мелодике Россини уже суммируются романтические интонации, которые потом разовьются у его последователей. Взять хотя бы арию Флорвиля «Ах, ты поддержи меня, любовь». Сколько в ней трепетного чувства! В этой опере проявляется пристрастие молодого композитора и к солирующим инструментам. Такова роль английского рожка в арии Софии «Ах, дарованный Дорогой супруг». Впрочем, не во всех театральных оркестрах были эти инструменты, поэтому Россини сделал вариант партитуры с кларнетом. Новшества вызвали полное фиаско. Однако молодой маэстро не был смущен подобным приемом своего детища. Его смелый и веселый характер помогал всегда быть выше всяких препятствий, а лучшим оружием против врагов у Джоаккино оказывалась острая шутка.

«Синьор Брускино» закрывает начальный период творческой деятельности Россини и начинает период творческой зрелости. Некоторые черты этой оперы, обогащенные и раскрывшиеся, впоследствии повторятся и обретут новую жизнь. Это произведение явилось прямым предшественником знаменитых опер «Итальянка в Алжире», «Севильский цирюльник» и «Золушка». Как много уже было найдено! Как много еще будет открытий впереди! Время творческого становления ведь не кончилось. А такая спешка, нерегулярность и разбросанность в процессе создания опер как раз соответствовали характеру Джоаккино. Много лет спустя Россини вспоминал: «Я слишком хорошо чувствовал, что моя необузданная натура не создана для подчинения регулярной и терпеливой работе. Вот почему, даже позднее, добрый падре Маттеи предавал меня анафеме, называл меня «позором своей школы».

Остановиться же и осмотреться было просто некогда. Один заказ следовал за другим. Россини приходилось много ездить по стране, общаться со всевозможнейшими людьми, стоящими на разных ступенях сословной лестницы. А в то время все итальянское общество горело страстным желанием освободиться от ига ненавистных австрийских поработителей. Если раньше с надеждой был встречен приход наполеоновских революционных войск и все мечтали о демократических переменах, то со временем эти надежды пришлось оставить. Наполеон хотел мирового господства, средством же достижения этой цели он выбрал войну. А войны, и это старая истина, стоят очень дорого. И больше всех приходится платить народам за «игры» своих правителей. Наполеон тогда еще не закончил своей игры. Он нуждался в солдатах. И бедная разоренная Италия, будучи вассалом Франции, должна была поставлять ей все новых солдат. Глухое недовольство зрело в итальянском народе, среди всех слоев населения. Разгром Наполеона в России влил новые силы в итальянское национально-освободительное движение. Вот что значит беззаветная любовь к Родине! В прекрасной стране создалась удивительная духовная атмосфера, мечта о свободе милой сердцу отчизны была буквально у всех на устах. И вот появляются тайные общества. Движение карбонариев охватывает всю Италию, к нему присоединяются многие лучшие люди, честные и талантливые.

Нет, нет, Россини не был участником тайного общества. Но он тонко чувствовал обстановку в стране. Настроения приподнятой взволнованности, страстного горения, пылкого патриотизма оказались близки его беспокойному характеру. Правда, Джоаккино всего лишь сочинял музыку. Но какую! Получилось так, что он, не став участником движения карбонариев, сделал для национально-освободительного движения Италии не меньше настоящих карбонариев!

Еще тогда, в конце 1812 года, при подписании контракта с театром «Фениче», Россини предложили сюжет «Танкреда». Молодой композитор с радостью взялся писать оперу на героическую рыцарскую тему. Как много волнующего, животрепещущего, злободневного для зрителей можно будет сказать в этой опере! Ведь возможно сделать так, чтобы со сцены самого большого в Венеции театра «Фениче» во весь голос зазвучал пафос патриотических идей! Да, такого еще не было в истории итальянской оперы. Сложившаяся в то время политическая обстановка не только позволяла, но и требовала этого. Кстати, театры тогда играли огромную прогрессивную роль. Именно там люди могли открыто собираться и обсуждать волнующие их вопросы, поскольку в других местах этого делать было нельзя – любое собрание больше двух человек преследовалось как тайная организация. В условиях жестокого режима, установленного австрийской монархией, когда само слово «свобода» было крамольным, оперный театр стал трибуной борьбы за национальную независимость. Великий немецкий поэт Генрих Гейне в своих путевых заметках писал: «Бедной порабощенной Италии запрещается говорить, и она может лишь музыкой поведать чувства своего сердца».