Нина Соротокина - Бенвенуто Челлини

Бенвенуто не знал, кого он ранил, но по суете во вражеском стане понял, что мужчина знатный. Он тут же сообщил об этом папе, папа в свою очередь вызвал мессера Санта-Кроче. Сверху было видно, что вокруг гостиницы собралось огромное количество народу. Санта-Кроче уже отдал приказ по условному сигналу — выстрелу из аркебузы — палить по этой гостинице из всех пушек. И тут появился кардинал Орсино. Он пришел в страшное негодование, только что ногами на папу не топал.

— Отмените приказ! Это безумие! Завтра или послезавтра будет заключен мир, уже идут переговоры. Но если мы убьем принца Оранского и его штаб, то испанцы, ворвавшись без предводителей, немедленно займут замок, а нас всех перережут!

Приказ был отменен, но не все это услышали. Не в натуре Бенвенуто было подчиняться несправедливым приказам, а также их отменам. «Узнав, что ко мне идут с приказом не стрелять, я запалил полупушку, которая у меня была, каковая попала в столб во дворе этого дома, где я видел множество людей. Этот выстрел причинил врагам столь великий вред, что они готовы были покинуть дом». Кардинал Орсино после этого приказал повесить Бенвенуто, но папа его отстоял. По счастью, принц Оранский остался жив, но смерть настигла его через три года (1530 год) при осаде Флоренции.

Кардинал был прав: перемирие было близким. 6 июня 1527 года Джованни Бартоломео ди Гаттинара от имени Карла V подписал соглашение о капитуляции папы Климента VII. Тогда же в июне пришла помочь, подошли верные Клименту войска, и папа мог вернуться в свои дворцовые апартаменты. Мир был заключен на очень тяжелых для Ватикана условиях. Во-первых, был заплачен фантастический по тем временам выкуп в 400 тысяч дукатов. Во-вторых, Папская область потеряла Парму, Модену и еще ряд городов. Кроме того, пока папа сидел в осаде, произошла перегруппировка сил во всей Италии. Историки пишут, что разграбление Рима в 1527 году было переломным моментом в истории папства. Теперь Реформация церкви пошла полным ходом.

Горе и радость идут вместе

После перемирия Орацио Бальони уехал в Перуджу, и Бенвенуто, уже ощущая себя воином, с тремястами товарищами направился к нему. Бальони хотел назначить его начальником отряда, но Бенвенуто рвался домой. Надо было повидать отца и уладить старые дела — «выкупить изгнание», благо деньги на это были. Читатель помнит, при каких обстоятельствах Бенвенуто расстался с родным городом. Бальони одобрил это решение, тут же сообщил, что сам он назначен капитаном во Флоренцию и скоро примет пост, так что Бенвенуто будет служить под его началом, а пока он должен в родном городе подобрать отряд, которым и станет командовать.

Флоренция бедствовала. В то время как папа сидел в осаде, флорентийцы подняли восстание и выгнали опостылевших им Медичи. Была восстановлена республика, но порядок наводили с трудом. Кроме того, в город пришла чума. В семействе Челлини, по счастью, все были живы. Радость отца при появлении Бенвенуто была неописуема. Про разграбление Рима рассказывали такие ужасы, что он не чаял увидеть сына живым. А сын приехал на коне, со слугой, да еще и с деньгами. Во Флоренции жил брат Чеккино — военный человек — и две сестры. Старшая Никколоза, которую Бенвенуто звал Коза, не пожелала выходить замуж и приняла постриг в монастыре Сант-Ореоло. Вторая сестра Репарата вышла замуж за скульптора Бартоломео.

Дело с выкупом изгнания было улажено, теперь Бенвенуто мог считать себя полноправным гражданином. Он похвастался отцу, что синьор Бальони, вместе с которым они так славно держали осаду в Риме, поручил ему набрать во Флоренции отряд, чем он сейчас и займется.

— Ты будешь делать военную карьеру? — с испугом спросил отец.

— А почему нет? Мне это нравится.

Но старый Джованни был другого мнения. Он уже отдал младшего сына армии, а теперь старший, такой талантливый, такой великолепный музыкант и ювелир, пойдет по этой опасной тропе. Нет и еще раз нет! Он стал с горячностью убеждать Бенвенуто, что он должен остаться верен своему ремеслу. Он денно и нощно уговаривал его заняться делом, но во Флоренции практически не было ювелирной работы. Тогда старый Джованни сменил тему:

— Сын мой, во Флоренции чума. Ты все время где-то ходишь. Я каждый день боюсь, что ты подцепишь заразу. Заказов нет. А не поехать ли тебе в Мантую? В молодости я прожил в этом городе несколько лет. Там хорошо. Я тебя прошу, я тебе приказываю — поезжай в Мантую!

Бенвенуто боялся чумы, но старался об этом не думать. Он уже избежал в Риме этой заразы, надеялся, что она минует его и на этот раз. Собирать отряд он тоже медлил. Война — грязное дело, а он соскучился по работе. В словах отца ему послышался призыв той самой музы странствий, которая всю жизнь не давала ему покоя. И он поехал в Мантую.

Понятно, почему отец любил этот город. Муратов в своей книге «Образы Италии» пишет про Мантую: «Ни один из городов Италии не пользовался так миром и благополучием на продолжении всего XV и XVI веков». Правда, кроме Мантуи, были еще два герцогства — Феррара и Урбино. Там тоже не было ни испанцев, ни французов.

Мантую красиво называли «озерный город», хотя скептики писали, что стоит она только на краю озер, но среди болот. В Мантуе Бенвенуто навестил своего друга Джулио Романо, «превосходнейшего живописца» и хорошего человека. Он жил вельможей, выполняя заказы герцога Федерико II Гонзаго (тогда еще маркиза, герцогом он стал в 1530 году). Джулио помог найти Бенвенуто хорошую работу.

Федерико II (он был ровесником Бенвенуто) заказал ему сделать ковчежец, в котором он собирался хранить частицу крови Христовой, принесенную легендарным Логином, римским центурионом, командовавшим казнью Христа. Бенвенуто тут же принялся за работу. Вначале сделал рисунок, потом принялся лепить модель из воска. Модель включала в себя скляницу и была украшена фигурой Христа. «Это был сидящий Христос, который левой рукой, поднятой кверху, придерживал большой свой крест, прислоняясь к нему, а правой как бы раскрывал у себя пальцами рану на груди». Из нашего времени даже описание смотрится жутковато, но Федерико II так понравилась работа, «что милости их величества были неописуемы», он предложил Бенвенуто службу и очень хорошие деньги. Брат герцога — кардинал Эрколе — тоже сделал заказ: изготовить архипастырскую печать. Над этой печатью Бенвенуто работал четыре месяца.

Вот, собственно, и весь рассказ Бенвенуто о Мантуе, и это удивительно, потому что с кардиналом Эрколе он познакомился еще в Риме во время недавней войны. Кроме того, он не мог не знать мать герцога Федерико и кардинала, удивительную женщину Изабеллу д'Эсте Гонзаго. Она тоже была в Риме в ужасное время разграбления города. Время оценивается людьми издалека, возможно, Бенвенуто и в голову не приходило, что Изабелла д'Эсте станет со временем «первой дамой эпохи Возрождения». Сейчас ей было пятьдесят пять лет. Умная, образованная, жизнелюбивая, она была связана родством почти со всеми правителями Италии. Она рано вышла замуж, брак ее был неудачен. Муж воевал, попал в плен, в его отсутствие она правила в Мантуе. Чтение, арфа, шахматы, меценатство, астрология, география, активная переписка со всеми значительными людьми того времени (сам Леонардо был ее корреспондентом), а также воспитание любимых детей — вот круг ее интересов. Муж вернулся из плена, отношения совсем обострились. Изабелла уехала в Рим. Она вообще много путешествовала.