Люкимсон Ефимович - Царь Соломон

Однако помимо провозглашенного на этой церемонии публичного завещания было у царя еще одно, личное завещание, которое он, если верить Библии, поведал сыну наедине:

«Приблизилось время умирать Давиду, и завещал он сыну своему Соломону, говоря: вот я отхожу в путь всей земли, ты же будь тверд и будь мужествен, и храни завет Господа Бога твоего, ходя путями Его и соблюдая уставы Его и заповеди Его, и определения Его, и постановления Его, как написано в законе Моисеевом, чтобы быть тебе благоразумным во всем, что ни будешь делать, и везде, куда ни обратишься; чтобы Господь исполнил слово Свое, которое Он сказал обо мне, говоря: „если сыны твои будут наблюдать за путями своими, чтобы ходить предо Мною в истине от всего сердца своего и от всей души своей, то не прекратится муж от тебя на престоле Израилевом“. Еще: ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Саруин, как поступил он с двумя вождями войска Израильского: с Авениром, сыном Нировым, и Амессаем, сыном Иеферовым, как он умертвил их и пролил кровь бранную во время мира, обагрив кровью бранною пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих; поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю. А сынам Верзеллия Галаадитянина окажи милость, чтобы были они между питающимися твоим столом, ибо они пришли ко мне, когда я бежал от Авессалома, брата твоего. Вот еще у тебя Семей, сын Геры Вениамитянина из Бахурима; он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему Господом, говоря: „я не умерщвлю тебя мечом“. Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый и знаешь, что тебе делать с ним, чтобы низвести седину его в крови в преисподнюю» (3 Цар. 2:1–9).

Как видно, и в этом, частном завещании Давид в первую очередь наказывает сыну хранить верность Богу и Его заповедям. Вместе с тем, как выясняется, даже лежа на смертном одре, он не простил Иоаву ни вероломные убийства Авенира и Амессая, ни (хотя об этом он и не сказал) убийства Авессалома и завещает Соломону расправиться с ним.

Не простил Давид, оказывается, и Семея, сына Геры, которому, казалось бы, так великодушно подарил жизнь после подавления мятежа Авессалома. Так как он дал Семею клятву, что тот не умрет за нанесенные ему оскорбления, то Давид наказывает сыну, как «человеку умному», найти другой повод для казни своего обидчика.

Вскоре после этой беседы с сыном, в субботу, в день великого праздника дарования Торы Шавуота[36] царь Давид отошел в вечность.

Всемирно известный зубоскал и богохульник Лео Таксиль в своей «Забавной Библии» выставляет «гамбургский счет» Давиду за это завещание. «Давид умер, как жил, — писал Таксиль. — Он проявил возмутительную неблагодарность, этот избранник божий, приказав умертвить своего военачальника Иоава, самого преданного из его слуг, которому был обязан короной. На смертном одре он совершает клятвопреступление с отвратительным цинизмом, смешанным с лицемерием по отношению к Семею, которого он якобы простил для того, чтобы составить себе славу царя великодушного, и на жизнь которого он обещал никогда не посягать.

Коротко говоря, он остался вероломным разбойником до самой могилы…»[37]

Нравственные аспекты личного завещания Давида всегда вызывали споры в кругах как религиозных, так и светских исследователей и комментаторов Библии. Кроме того, ряд исследователей считают, что такого завещания вообще не было — Соломон его попросту придумал, чтобы окончательно расправиться со своими личными и политическими противниками. В конце концов, та личная неприязнь, которую испытывал к Соломону Иоав, вероятно, была взаимной, и у юного царя были основания опасаться, что бывший главнокомандующий армией его отца может устроить путч и возвести на трон своего ставленника Адонию.

Последующие события лишь укрепили Соломона в этих подозрениях и заставили пойти на самые решительные меры.

Еще не прошел тридцатидневный траур по Давиду, как к царице-матери Вирсавии пришел Адония и смиренно попросил принять его.

— Ты знаешь, царица, — сказал он, — что меня, а не Соломона прочили на царство, но отец мой решил по-своему, и я признаю, что его решение было от Господа. А теперь есть у меня к тебе одна просьба, не откажи мне.

— Говори, — сказала ему Вирсавия.

— Прошу тебя, скажи царю Соломону — ибо он тебе не откажет, — чтобы дал мне Ависагу Сунамитянку в жены.

И Вирсавия (возможно, чувствуя себя виноватой за то, что по совету Нафана оболгала Адонию перед Давидом) направилась к Соломону, чтобы исполнить просьбу Адонии. Увидев мать, рассказывает Третья книга Царств, юный царь сбежал с трона, поклонился ей и велел принести для Вирсавии еще один престол, поставив его по правую руку от него.

Возможно, некоторые придворные расценили этот поступок Соломона как знак, что царь и сам понимает, что пока слишком мал для того, чтобы править государством, и признает свою мать в качестве регентши. Однако очень скоро им предстояло убедиться, что они ошибаются: Соломон считал себя полновластным монархом и никому не собирался даже временно уступать бразды правления. Приглашая же мать сесть с ним рядом, он лишь выполнял заповедь о почитании родителей, и не более того.

Услышав, о чем просит Адония, Соломон пришел в ярость.

— Почему ты просишь для него только Ависагу Сунамитянку?! Проси уже для него все царство — а заодно и для первосвященника Авиафара и Иоава, сына Серуйи!

Таким образом, в просьбе Адонии Соломон увидел подтверждение своих подозрений, что его брат вместе со своей «партией» продолжает вынашивать заговор против него. Для начала же Адония решил обосновать свое право на царство тем, что он унаследовал последнюю жену царя, то есть совершить то же святотатство, которое некогда совершил Авессалом.

Истолковав просьбу Адонии именно таким образом, Соломон вызвал к себе верного Ванею и приказал ему немедленно казнить единокровного брата:

«И поклялся царь Соломон Господом, говоря: то и то пусть сделает со мною Бог и еще больше сделает, если не на свою душу сказал Адония такое слово; ныне же, — жив Господь, укрепивший меня и посадивший меня на престоле Давида, отца моего, и устроивший мне дом, как говорил Он, — ныне же Адония должен умереть. И послал царь Соломон Ванею, сына Иодаева, который поразил его, и он умер» (3 Цар. 2:23–25).

И вновь Таксиль, этот безжалостный критик великих героев Библии, высказывает свою версию мотивов Адонии, которая, кстати, разделяется целым рядом ученых. «Адония, — пишет он, — не мечтал больше о царстве; он давно понял, что его песня спета: все, что ему было нужно из наследства Давида, была молодая девица, согревавшая кости его малопочтенного отца. Он был влюблен в прелестную Ависагу. Как единственное возмещение за убытки, понесенные им от потери короны, он, старший, непосредственный наследник, просил для себя только красивую служанку своего отца. Эта любовь, которая ровно ничего не значила сама по себе, послужила, однако, предлогом для одного из первых „богомудрых“ решений Соломона: он распорядился убить Адонию, несмотря на то, что этот последний отнюдь не отказывал ему ни в каких знаках покорности и примирился с лишением престола»[38].