Овидий Горчаков - Внимание - чудо-мина !

Ростовчане будут называть этих смуглолицых, черноволосых, не по-русски, с истинно южным жаром говорящих людей "узбеками", и случится так, что настоящие узбеки из соседней части, до которых дойдет слава их "земляков" "ледовых партизан", письменно пригласят их на плов и шашлык.

Прославятся испанцы и на Калининском фронте, где их будут часто принимать за цыган. Там отличится коммунист и комбат Хосе Виеска. Сын богатого буржуа-капиталиста, он порвал с домом и семьей, мальчишкой участвовал в героическом восстании в Астурии. Побратимами белорусских и калининских партизан станут майор Энрике Гарсия Канель, лейтенант Хорхе Фернандес, лейтенант Сальвадор Кампильо, минер Франциско Гранде из Барселоны.

А автор дневника, поразившего советского маршала, Франциско Гуйон, шестнадцатилетний командир испанской республиканской армии, станет двадцатилетним капитаном Советской Армии и будет с особым пылом отважно сражаться в тылу франкистской "Голубой дивизии" на Ленинградском фронте.

"Но пасаран!"- будут испанцы повторять свой славный боевой клич. И много эшелонов, много фашистов не пройдет к фронту.

Выполнив задание, испанцы будут возвращаться обратно через линию фронта, и здесь их будут принимать уже не за узбеков или цыган, а... за немцев. Но потом все, конечно, уладится, образуется, и патриоты-испанцы лишний раз убедятся, с какой глубокой симпатией относятся к ним все советские люди,

Придет время, и пополнятся поредевшие ряды харьковского отряда испанцев на Северном Кавказе и в Крыму. Около ста пятидесяти новых испанцев добровольно пойдут сеять смерть в тылу врага. Их будут забрасывать туда пешком через линию фронта, по воздуху и морем, на катерах и подводных лодках. К весне 1943 года число партизан-испанцев перевалит за триста человек.

"Мы сражаемся за вашу и нашу свободу и независимость против общего врага - фашизма!" - скажут они советским братьям по оружию.

Совсем, как в светловской "Гренаде", хотя и наоборот. "Украина, Украина, Украина моя!" - сможет сказать любой из них. И не только Украина...

Ответь, Александровск,

И Харьков, ответь:

Давно ль по-испански

Вы начали петь?

Да, и по-испански пели защитники Харькова осенью сорок первого!

Многие из героев, родившихся под знойным солнцем Испании, падут смертью храбрых в степях Украины, в сосновых лесах Белоруссии, в безводных калмыцких степях, в суровых горах Кавказа.

Пробитое тело

Наземь сползло,

Товарищ впервые

Оставил седло.

Я видел: над трупом

Склонилась луна,

И мертвые губы

Шепнули: "Грена..."

Да. В дальнюю область,

В заоблачный плес

Ушел мой приятель

И песню унес.

С тех пор не слыхали

Родные края:

"Гренада, Гренада,

Гренада моя!"

Никогда не вернется ни в Харьков, ни на любимые свои места в Мадриде на Восточную площадь и улицу Сан-Бернардо - бывший мадридский Гаврош Франциско Гуйон, в чей харьковской дневник мы заглядывали.

Третьего августа 1942 года Франциско запишет в дневник:

"Хочу просить полковника Маринова разрешить мне организовать группу..."

С помощью полковника Маринова Франциско сколотит группу и уйдет с ней в тыл врага. Смерчем пронесется группа Гуйона по вражьим тылам. Вторая Родина Франциско Гуйона наградит "дважды капитана" орденом Ленина, высшим орденом Страны Советов.

Умирая от смертельных ран, слабеющей рукой Франциско Гуйон напишет в своем дневнике;

"Русский народ великий. Я люблю его".

Земляки Франциско Гуйона сполна отомстят за его гибель. В неимоверно сложных условиях, в тылу миллионной армии, рвущейся к Волге, в заснеженной Сальской степи два вражьих эшелона подорвет партизанская группа Франциско Каньизареса...

Франциско любил прекрасные светловские стихи, знал их наизусть:

Новые песни

Придумала жизнь...

Не надо, ребята,

О песне тужить.

Не надо, не надо.

Не надо, друзья...

Гренада, Гренада,

Гренада моя!

Доренте, Альбарка, Фусимаиьяс. Сколько испанской поэзии в этих звучных именах! Обладатели их, пролив горячую испанскую кровь на войне вместе с великим русским народом, залечат раны и будут честно трудиться в разных уголках Советского Союза, будут петь новые песни. Иные из них уедут в порабощенную врагом Испанию, чтобы снова поднять алое знамя борьбы против фашизма. Жизнь этих бойцов - вечный бой.

Но пока еще все они в Харькове, все выполняют свое первое на войне задание под руководством Зеро...

В одном из загородных домиков на северной окраине города, в Померках, где размещается штаб фронта, полковник Маринов оформляет все необходимые документы на "своих испанцев", получает обмундирование, ставит весь отряд на довольствие. В торжественной обстановке принимают испанцы красноармейскую присягу. Настроение у всех радостное, приподнятое.

И сразу же надо браться за дело. А дело это - мины.

К сожалению, полковник Маринов не может порадовать своих новобранцев хорошими известиями с фронта. За последние несколько дней Красная Армия оставила много городов на Московском направлении. Сдана Калуга. Сдан Калинин.

- Если сдадим Москву, - решительно говорят испанцы, - как сдали Мадрид, будем драться за их освобождение!

Когда полковник Маринов сообщает об этом подполковнику Ясеневу, тот мрачнеет и тихо говорит:

- В Калинине танки генерала Гота. Калинин - по-старому Тверь. А Тверь в Москву дверь!..

ТАЙНЫЙ ФРОНТ ОПЕРАЦИИ "ХАРЬКОВ"

Еще не рассвело, а полковник Маринов уже наскоро позавтракал и садится в машину. Сев рядом с водителем, прикрывает глаза. Но не спит, хотя чувствует, что опять не выспался. Усталость накапливается с каждым днем. Ночью во сне ноет сосущей болью сердце. Побаливает оно и днем. Полковник и не помнит, когда был в последний раз у врача-кардиолога. В другую эпоху, до войны. Врожденный порок - сердечная блокада.

Генерал Олевский как-то грустно пошутил: "Ничего, Илья Григорьевич. Такой же порок сердца был и у Наполеона, а воевал он, надо признаться, неплохо".

- Куда ехать? - спрашивает водитель Ваня, включив мотор.

- Начнем с четыреста сорок девятого, - открыв глаза и подавляя зевоту, отвечает полковник.

Вверенные полковнику Маринову 449, 531, 532 и 534-й отдельные саперные батальоны и 56-й инженерный батальон - главные силы оперативно-инженерной группы Маринова, - с первых же дней операции "Харьков" заняты минированием дальних подступов к городу.

Нет, в Харькове не получится, как в Орле, сюда не нагрянет внезапно враг. Дорого поплатится он за Харьков.

Командиров своего инженерно-саперного войска Маринов часто встречает не только во втором эшелоне, но и на боевых рубежах, на передовой и даже на "ничьей земле", почти в расположении противника. Смерть-невидимка преграждает гитлеровцам путь на направлении Красноград - Харьков, Полтава Харьков, Богодухов - Харьков.