Виталий Павлов - "Сезам, откройся!"

Юмористическая сторона этого очень серьезного дела состояла в том, что, получив деньги, Харпер стал рассовывать их по карманам, набил пачками долларов свою сумку и даже засунул по пачке в носки. Можно было только удивляться, как он провозил эти деньги домой, проходя таможенный досмотр.

Использование этого источника исключительно ценной информации совместно с польской разведкой было хотя и кратким (около трех лет), но очень продуктивным. Фактически все материалы указанной фирмы были переданы нам Харпером. К моменту его разоблачения в 1983 году он практически уже исчерпал свои информационные способности.

Как пишут Пальмер и Аллен, американский агент ЦРУ, полковник польского Генерального штаба Министерства национальной обороны ПНР Ришард Куклинский, имевший доступ ко всем материалам МОН, узнал о наличии у поляков ценного агента, поставлявшего информацию по ракетам. Когда Куклинский сбежал из Польши 8 ноября 1981 года, его осведомленность позволила американской контрразведке после двухлетних поисков и расследований наконец установить Харпера. Кстати, сам Харпер своим поведением ускорил свое разоблачение. В октябре 1983 года Харпер был осужден к пожизненному тюремному заключению.

По оценке американских властей, ущерб, нанесенный Харпером для американских суперсовременных военно-наступательных и оборонительных систем, во много раз превосходил ущерб от сотрудничества с польской разведкой агента Белла.

Оба эти примера, естественно, не исчерпывают всего объема взаимодействия советской и польской разведок. Но они свидетельствуют о той взаимной выгоде, пользе, которые совместные операции приносили нашим обеим службам, расширяя их разведывательные возможности, повышая их эффективность. Такое взаимодействие было в интересах не только наших двух стран, но и всего содружества, объединенного в оборонную Организацию Варшавского Договора.

Возвращаясь к вопросу о взаимной договоренности избегать, вернее, строго исключать попытки выяснения данных об имеющихся в службах агентурных возможностях в конкретной форме сведений об агентах или источниках разведывательной информации, хочу отметить, что поляки не всегда вели себя последовательно, когда дело касалось других спецслужб.

Вспоминаю, как польские коллеги возмущались действиями разведки ГДР. Полякам стало известно из западной прессы, что последняя работала с агентом — западногерманской немкой, служащей западногерманского посольства в Варшаве. «Почему, — спрашивали поляки, — немцы ничего нам не говорили, ведь они вели разведку на польской территории?»

Припомнил я и другой случай аналогичной работы разведки ГДР в Польше. Как писала уже в 1980 году западная пресса, западногерманская контрразведка в мае 1976 года арестовала Хельду Бергер, которая была завербована разведкой ГДР от имени британской разведки. Бергер с 1966 по 1970 год работала в торговой миссии ФРГ в Варшаве, когда эта миссия фактически выполняла функции и дипломатического представительства.

Агент снабжала разведку ГДР ценной разведывательной информацией о планах и действиях ФРГ в отношении ОВД и Польши. Позже Бергер два года проработала в МИДе ФРГ и снова выехала для работы в посольстве, но на этот раз во Франции. Все это время агент считала, что сотрудничает с англичанами.

Конечно же, претензия поляков к немецким коллегам была не совсем обоснованной. Ведь немецкие разведчики только встречались со своим агентом на польской территории, а агент действовала в пределах западногерманского учреждения. В то же время поляки могли быть правы в той части, что шумная кампания, проводившаяся на Западе в связи с разоблачением шпионажа ГДР в Варшаве, вредила престижу Польши.

Очевидно, немцам следовало бы в достаточно общей форме сказать о своих действиях по представительству ФРГ (как, кстати, делали мы, и это вполне удовлетворяло поляков). Тем более что в этом случае поляки могли бы попросить немецких коллег о добыче каких-либо разведывательных сведений по этому немецкому учреждению.

Как указывалось, сотрудничество специальных служб в бывшем социалистическом содружестве строилось на основе двусторонних соглашений КГБ СССР с каждой спецслужбой в отдельности. Инструментом проверки хода исполнения соглашений являлись протоколы, составлявшиеся в результате встреч делегаций, обсуждения хода взаимодействия по отдельным конкретным направлениям оперативной деятельности и выработки новых принципиальных планов на последующий период времени, обычно на четыре-пять лет.

В соответствии с протоколом каждое подразделение спецслужб проводило свои встречи и обсуждения, намечая конкретный план взаимных действий во исполнение принципиальных положений протокола.

В планах оперативных подразделении обеих спецслужб намечались основные мероприятия по получению разведывательной информации в соответствии с целями, определенными в протоколе, намечались конкретные разведывательные оперативные мероприятия с целью противодействия подрывной деятельности противника, разоблачения шпионско-диверсионных действий иностранных разведок и их агентуры и защиты интересов во всех областях жизни обоих государств. В этих целях намечались совместные операции ТФП в разведывательные органы противника, центры враждебных организаций. При этом имелись в виду и безагентурные операции ТФП, однако они не фигурировали в таких планах и являлись объектом особых договоренностей в строго определенном узком кругу руководителей служб, которые принимали участие в таких акциях.

Для примера могу указать, что в совместных планах советской внешней разведки с польской службой, помимо пунктов чисто польской заинтересованности, фигурировали операции по проникновению в западные разведки — ЦРУ, БНД и другие; внедрение агентов в антисоветские закордонные центры украинских националистов — ОУН, подрывной антисоветской организации НТС; проникновение в центральные органы Ватикана и его разведывательную службу.

Такие планы совместных мероприятий ежегодно обсуждались при встречах представителей соответствующих служб. Контроль за их исполнением со стороны КГБ лежал на представительстве, которое в случае каких-либо задержек сигнализировало об этом как в свой центр, так и руководству польской спецслужбы.

В целом могу отметить, что это взаимодействие было плодотворным для обеих сторон, что видно и из приведенных примеров с двумя польскими агентами по линии ГП нашего общего с поляками в то время главного противника — США.

О сотрудничестве советской внешней разведки с союзными спецслужбами бывших социалистических стран написано много небылиц, вымыслов и неприкрытой грубой лжи.