Лаврентий Гурджиев - Сталин шутит…

– Слава богу, наконец-то догадался!

48

Возможно, нижеследующий каламбур принадлежит не Сталину, а его собеседнику. Речь идет о встрече Сталиным в июле 1949-го с президентом Академии Наук СССР СИ. Вавиловым. По возвращении из Кремля Вавилов записал содержание их беседы. Текст опубликован в 16-м томе доизданных Сочинений И.В. Сталина (хотя не только там). Судя по тексту, обсуждались проблемы, связанные с предстоящим выходом в свет Большой Советской Энциклопедии, уточнялись материалы для нее. Вавилов пишет:

«Затем я перешел к злополучному вопросу насчет отрицательных личностей (таких, как Троцкий и т. д.) – надо ли давать о наших врагах и противниках статьи. Товарищ Сталин сказал: “Я лично считаю, что нужно…”»

Далее последовал тот самый каламбур:

«Так что вопрос об отрицательных личностях был решен вполне положительно».

Часть вторая

Здесь читатель познакомится с фактами, взятыми главным образом из обнародованных воспоминаний. Типологические единицы сформированы по мемуарным источникам советского и постсоветского издания. В них обилие юмористически окрашенных эпизодов из жизни вождя, его высказываний с ярко или неярко выраженным шутливым уклоном. Однако вторая часть состоит не только из задокументированных фактов, но и из преданий, легенд, в коих, как правило, точнейшим образом передана идея, суть, смысл сталинских высказываний. То, что они иногда лишены хронологических рамок, не привязаны к месту и к конкретным именам, не умаляет их познавательной ценности, не говоря уже о ценности сатирико-юмористической.

Есть отрывки, перепечатанные дословно, однако большинство литературно переработаны. Ну и есть вещи, о которых я нигде не читал, а слышал их от разных, зачастую весьма компетентных людей. Несмотря на сильную мифологическую окраску, они, на мой взгляд, были достойны включения в книгу.

Мемуаристика – это литературная матрица нации, народа. Да, она преимущественно субъективна. Но у нее немало положительного. Сухой скелет истории обрастает живой плотью именно благодаря мемуарам. Их, посвященных сталинизму, как ярчайшему периоду нашего прошлого (и, по моему убеждению, отблеском нашего будущего), насчитывается огромное, все увеличивающееся количество.

Укажу на то, что, идя по следам устной и письменной сталинианы, я отбирал для этой книги отрывки из разных произведений не просто интересные, занимательные, содержательные. По большому счету, вещей, связанных со Сталиным и неинтересных, несодержательных, быть не может. Основным стремлением было познакомить читателя с мемуарами, обязательно в той или иной степени окрашенными юмором.

1

Симон Тер-Петросян был не намного младше Сталина. Он тоже родился и вырос в Гори. Хотя происходил из богатой семьи, дружил с «голодранцем» Coco Джугашвили, участвовал вместе с ним в ребячьих забавах. Хватая за грудки какого-нибудь задиристого сверстника, он с сильным армянским акцентом вопрошал: «Павтари, ты камо это сказал?!» Coco беззлобно подшучивал на Симоном, произносившим «камо» вместо «кому» и часто называл его не по имени, а этим потешным словом. Вряд ли кто из них обоих предполагал, что веселое прозвище войдет в историю великим псевдонимом революционера-большевика Камо, который как и его товарищ – носитель другого великого псевдонима – посвятит свою жизнь партии и народу.

Камо – изначально детская забава. Она же – первое зафиксированное проявление юмора главного героя нашей книги.

2

Однажды инспектор Тифлисской семинарии монах Димитрий, проводивший обыски, зашел к семинаристу Иосифу Джугашвили[11]. Тот сидел читая книгу и как бы не замечая вошедшего.

Монах возмутился:

– Разве ты не видишь, кто перед тобой?

Будущий Сталин встал, деланно протер глаза и сказал:

– Ничего, кроме темного пятна, не вижу.

3

Сталин совершил пять успешных побегов из царской ссылки. «Каким образом грузин, едва говорящий по-русски, впервые попавший в Россию да еще и в Сибирь, без каких-либо связей, лютой зимой так легко бежит из ссылки?» – вопрошал некий журналист на страницах сегодняшней либеральной печати. (Не подозревая, что хоть и говорил Сталин с акцентом, но русский язык знал великолепно, намного лучше самого журналюги.) Он уверен: Сталину как своему тайному агенту помогали жандармы.

Интересное мнение автора книги «Великий псевдоним» B.C. Похлебкина о том, почему, «несмотря на весь свой “капказский” вид и вопреки акценту, Сталину удавались его дерзкие побеги из самых отдаленных углов Российской империи». Похлебкин утверждал: «Он знал народ, и народ, чувствуя это, был на его стороне…».

Писатель продолжает:

«Сталин, используя интуитивно и сознательно некоторые черты русского характера, умел располагать к себе ямщиков на сибирских трактах. Он не старался их упрашивать скрыть его от полиции обещаниями вознаградить, не сулил как барин “дать на чай”. Т. е. всячески избегал, чтобы его воспринимали как человека, хотевшего “подкупить”, сделать что-то недозволенное за взятку, ибо хорошо понимал, как оскорбляли такие предложения открытых, наивных, честных, простых русских провинциальных людей. Он честно говорил ямщикам, что денег у него нет, но пара штофов водки, к счастью, имеется, и предлагал платить по “аршину водки” за каждый прогон между населенными пунктами… Ямщик со смехом начинал уверять этого явно нерусского, инородца, что водку меряют ведрами, а не аршинами. Тогда Сталин вытаскивал из-за голенища деревянный аршин – досочку длиной 71 см, доставал из мешочка металлические чарочки, плотно уставлял ими аршин, наливал в них водку и показывал на практике, как он понимал “аршин водки”. Это вызывало всеобщий смех, веселье, поскольку все это было как-то ново, необычно и приятно “тормошило” русского человека в обстановке серости и обыденности провинциальной жизни. Главное же – такой подход превращал взятку из “подачки” и “подкупа” в товарищескую игру, лишал всю эту сделку ее смущавшего людей неприличия, создавая ситуацию товарищеской шутки, азарта и дружеского взаимодействия. Нередко уже второй или третий “аршин водки” распивался совместно. “И откуда ты взялся, такой веселый парень! – говорили ямщики, не без сожаления расставаясь с необычным пассажиром. – Приезжай к нам еще!”»

4

Отрывок почерпнут из «Ветра истории» Ф. Чуева. Он не вполне юмористический, хотя можно себе представить улыбку Сталина, имевшего отношение к продолжению сей конфузии.

Государь император Александр III согрешил с особой низкого звания, каковую, паче чаяния, родится ребенок, попросил ему о том сообщить. В срок получил он известие: родился мальчик. Пришло высочайшее повеление: «Отроку дать имя Сергий, отчество мое, фамилия по прозвищу». Надо сказать, что прозвище у императора было Миротворец. Так и получился Сергей Александрович Миротворцев.