Людвик Ковальский - Дневник бывшего коммуниста. Жизнь в четырех странах мира

Страница за страницей моего нового дневника заполнены впечатлениями, похожими на те, которые я записывал в польский дневник. Я часто сравнивал уровень жизни во Франции и Польше. Какая разница. Свобода молодежи путешествовать по всему миру ограничивалась только деньгами. Естественно, у кого-то их было больше, у кого-то – меньше. Людям не нужны были паспорта и визы, чтобы путешествовать по Западной Европе. Я понял, что французы по уровню жизни и личной свободе гораздо ближе к коммунизму, чем мы в Польше. Во время первого месяца я встретился с разными людьми. В моем дневнике описано, что они говорили и что я об этом думал. Тунья записала меня в Альянс Франсез – школу для иностранцев, изучающих французский.

8.2. Жолио-Кюри

31 мая у нас была встреча с Франсисом Перреном – верховным комиссаром по атомной энергии Франции. Павловский написал ему письмо. Перрен прочел его и сказал, что мне лучше подойдет атмосфера университета. «Фредерик Жолио-Кюри, – добавил он, – возможно, найдет для тебя место. Если нет, приходи назад, и мы подыщем тебе что-нибудь в научно– исследовательском центре Саклай». Это потрясающе! Что дальше? Завтра утром мы позвоним секретарю Жолио и назначим встречу. Все решится очень скоро. […]

Жолио не смог скрыть своего разочарования, что рекомендательное письмо было адресовано Перрену, а не ему. Он сказал, что они с Павловским были друзьями, когда Мария Кюри руководила институтом. [Тунья перевела мне это позже, потому что я понял не более пяти процентов.] Несколько лет назад Жолио занимал пост верховного комиссара по атомной энергии. Его сняли, потому что он был коммунистом. Возможно, этим объяснялось его разочарование. Но потом он сказал, что это не моя вина, и мы вернулись к цели нашего визита. Он предложил мне новую трехгодичную программу (под названием «третий цикл»), которая могла привести к защите докторской диссертации. […]

Потом они с Туньей больше часа говорили о текущих политических событиях. Жолио курил одну сигарету за другой. Они обсуждали восстание в Венгрии, события в Польше и капитализм. Тунья рассказала ему о моем отце. Жолио сказал, что он знал еще до ХХ съезда партии, что большинство жертв сталинских чисток были честными коммунистами. […]

Кроме того, что он был великим ученым, Жолио занимался активной деятельностью во французской коммунистической партии. Он чувствовал свою ответственность за международное движение за мир (организованное по инициативе Сталина на 19 съезде советской коммунистической партии).

Ссылаясь на коммунистических интеллектуалов на Западе, польский философ Колаковский писал: «Хотя интеллигенция полностью принимала марксизм и коммунизм как универсальную доктрину, она прекрасно сознавала, что Москва руководит коммунистическим движением и что оно подчинено советским политическим целям. […] Психологические мотивы этого добровольного самообмана были разными. Среди них была отчаянная необходимость верить, что кто-то в мире воплотил древнюю мечту об универсальном человеческом братстве. […]».

Ссылаясь на желание интеллигенции «быть на одной стороне баррикад с обездоленными этого мира», Колаковский, возможно, думал о Жолио-Кюри. Будучи лауреатом Нобелевской премии (с 1935 года), Жолио вступил в коммунистическую партию в 1942 году (во время немецкой оккупации). Он верно служил партии до своей смерти в 1958 году. Но это не помешало ему с сочувствием относиться к тому, что Тунья говорила о сталинизме в 1957 году. Я не сомневаюсь, что рациональная сторона Жолио поставила бы его на одну сторону с Горбачевым; он, возможно, поддержал бы все попытки открыто обсуждать и критиковать сталинизм.

Однако, первой реакцией Жолио на откровения Хрущева (на 14 съезде французской коммунистической партии в 1956 году) было обвинение людей, а не доктрины. В то время все были совершенно сбиты с толку. Вот выдержка из некролога, опубликованного в газете Ле Монд от 15 августа 1956 года: «После освобождения Франции и взрыва первой атомной бомбы Жолио-Кюри убедил президента Де Голля создать комиссию по атомной энергии в октябре 1945 года. Де Голль назначил Жолио-Кюри первым верховным комиссаром. В 1948 году комиссия по атомной энергии разработала первый французский атомный реактор. В дополнение к этому Жолио-Кюри убедил правительство построить главный исследовательский ядерный центр в Саклай».

Профессор Цезарь Павловский (в центре) с Фредериком Жолио-Кюри (слева) и Ирэн Жолио-Кюри (справа) в лаборатории варшавского института Радия в 1936 году.

8.3. Подготовка к курсам в Париже (1957 год)

Курс, который предложил Жолио, начинается только в октябре. Я должен повторить высшую математику, чтобы не провалиться в первый учебный год. Но следует ли мне учиться во Франции, или я должен вернуться в Варшаву и заниматься дома? Какие аргументы в пользу того, чтобы поехать домой? (а) Мои учебники в Польше, и лето отлично подходит, чтобы заниматься.

(б) Я буду получать зарплату.

(в) Никто не скажет, что я «выбрал свободу».

(г) Маме будет лучше; я помогу ей устроиться в новой квартире.

(д) Я не буду финансово обременять Тунью и Генри.

(е) Мне, возможно, удастся организовать себе какую– нибудь стипендию на учебу во Франции.

Какие аргументы за то, чтобы остаться во Франции?

(а) Политическая ситуация может измениться, и мне могут вообще не разрешить учиться во Франции.

(б) Гораздо эффективнее изучать французский язык в Париже, чем в Варшаве.

(в) Меня, например, могут мобилизовать в армию, чтобы служить под началом полковника, который раньше приглашал меня на работу.

(г) Занятия политической работой и партийными заданиями могут помешать мне готовиться к математике. Я также не знаю, как мне быть с паспортом и визой, если решу остаться дольше, чем мне позволено. Нужно ли мне попросить о продлении академического отпуска в Политехническом институте. […]

Это ужасно, что происходит сейчас в Венгрии. Шесть человек, включая священника, профессора и дирижера оркестра, приговорили к смертной казни. Сегодня я встретил девушку из Венгрии, которая училась на третьем курсе института Связи, когда началось восстание. Она сражалась с захватчиками до декабря; в январе она перешла границу, чтобы учиться во Франции. Что двигало ею? Возможно, желание защитить национальную честь. Приговорили бы ее к смерти, если бы она осталась в Венгрии? В Алжире [французская колония, сражающаяся за независимость]тоже творятся кошмары. А сколько народу погибло во французском Мадагаскаре около 10 лет назад? Где же братство, равенство, взаимное уважение? Ужасы во имя «цель оправдывает средства» – повсюду.