Алексей Волынец - Жданов

Мы же с тов. Уфимцевым начали завоевание солдатского совета и солдатских масс как базы для организации. В мае 1917 года нами был организован Совет раб. депутатов и я был его тов. (заместителем. — А. В.) председателя…»{65}.

Здесь товарищ Жданов, уже опытный партаппаратчик, явно несколько приукрасил недавнюю действительность — его большевистский курс в уездном Шадринске не был столь уж эталонным и непоколебимым. В провинции разница между социал-демократическими течениями была не столь явно выражена и люди зачастую плавно «перетекали» из одной «фракции» в другую, не вполне понимая, к какому направлению склоняются.

Первое общее совещание шадринских социал-демократов состоялось 15 апреля, а вскоре по инициативе Жданова городские «эсдеки» организовали даже специальное «бюро», задачей которого было выяснить, кто из них меньшевик, а кто большевик…

Тем временем Февральская революция продолжалась, всё ещё оставаясь верхушечной. 21 апреля 1917 года городская дума Шадринска издала распоряжение: «Все портреты лиц из дома Романовых из общественных зданий убрать и надписи на иконах и сооружениях, имеющих отношение к дому Романовых, уничтожить». А 1 мая на Флоровской площади города впервые открыто прошёл праздник «труда и солидарности» под красными флагами. На празднике с красным бантом выступал командир 139-го запасного полка и начальник местного гарнизона полковник Архангельский.

Однако всё громче и настойчивее среди солдатской и крестьянской массы раздавались требования мира и земли. По примеру Петрограда в Шадринске были объявлены выборы местного Совета рабочих и солдатских депутатов, в которых могли участвовать все рабочие и служащие обоего пола, достигшие семнадцати лет, «за исключением владельцев предприятий и управляющих, имеющих право увольнения и приёма рабочих и служащих». Избиралось по одному депутату на каждую сотню человек. Своих представителей в совет могли направить общественные и политические организации. В итоге в Шадринский совет вошли представители Союза земских служащих и Союза печатников, представители местных союзов почтово-телеграфных чиновников, железнодорожников и многих иных организаций, вплоть до представителей профсоюза мешочной фабрики. Естественно, в совет были избраны представители от партии социалистов-революционеров и социал-демократической партии.

Солдаты избирали своих представителей в совет отдельно. 17 мая прошли выборы в военный комитет 139-го полка. От четырёх тысяч солдат и офицеров в комитет было избрано 16 солдат (по одному от каждой роты), восемь прапорщиков и один штабс-капитан. Теперь без санкции выборного военного комитета ни один приказ командира полка не был обязателен к исполнению.

Одним из восьми избранных в комитет прапорщиков был Андрей Жданов. 22 мая 1917 года на первом организационном заседании Шадринского совета рабочих и солдатских депутатов он был избран в исполком совета, возглавив его солдатскую секцию. Именно Жданов открывал и вёл заседание 22 мая. Как видим, он активно участвовал в создании и работе совета, входил в руководство, но его позднейшее утверждение в партийной анкете 1920-х годов, что совет создавал именно он с Уфимцевым, — это, мягко говоря, некоторое преувеличение. Тем более в те дни большинство и в Шадринском, и в прочих советах по России ориентировалось на эсеров.

Впрочем, Жданов и ещё очень немногочисленные шадринские большевики могли себя чувствовать уверенно — у них была своя надёжная и сильная опора. Ведь не случайно солдаты 9-й роты 139-го полка писали в приветствии-наказе новорождённому совету:

«9-я рота убеждена, что Совет рабочих и солдатских депутатов должен быть верховной революционной властью, как в городе, так и в уезде, безусловно признаёт за Советом право контроля над местными общественными организациями.

…9-я рота обещает свою мощную поддержку. В любой момент готова встать на защиту, что Совет будет твердо идти по назначенному пути, помня, что сзади стоит на страже стальная щетина солдатских штыков»{66}.

С высокой долей вероятности можно предположить, что эти слова о «верховной революционной власти» и «стальной щетине солдатских штыков» написаны прапорщиком Ждановым.

Кстати, деятельность совета финансировали не только за счёт взносов шадринских рабочих, но и средствами городской думы, которая просто вынуждена была выделить деньги новоявленному конкуренту. На протяжении лета 1917 года все центры власти — городская дума, уездное земство, Совет депутатов и местный комиссар Временного правительства — будут существовать параллельно. Старые органы власти и «временные» будут всё более терять авторитет. В итоге к осени единственной влиятельной силой останется совет.

Пока же Андрей Жданов со товарищи занимались текущими партийными делами и организацией крестьянского совета, который был образован на съезде в конце июня. Выступая перед крестьянами-депутатами, Жданов бил точно в цель — утверждал, что покончить с войной и получить землю можно только путём передачи всей власти советам. Здесь герой нашей книги предстаёт уже как твёрдый последователь ленинского курса. С агитационными целями прапорщик Жданов не раз выезжал и в другие запасные полки, расположенные в Южном Зауралье — выступал перед солдатами, призывая к немедленному миру «без аннексий и контрибуций».

К июлю 1917 года в Шадринском уезде действовал уже объединённый Совет солдатских, рабочих и крестьянских депутатов. К этому месяцу наиболее многочисленной и влиятельной политической силой в Шадринске оставались эсеры, их организация насчитывала порядка двухсот членов. Они верховодили в совете и имели немалое влияние в городской думе. В контролируемой ими же газете «Исеть» они писали, что партия социалистов-революционеров «ставит конечной целью осуществление социализма». Однако животрепещущие вопросы мира и земли, наиболее волновавшие массы, откладывались эсерами на потом. Здесь куда более конкретные лозунги большевиков о разделе земли и немедленном мире в глазах народа становились всё более привлекательными.

Но будем помнить, что летом 1917 года у молодого прапорщика была не только политическая, но и личная жизнь. Некоторое время Жданов жил в доме Николая Лундина, учителя местной начальной школы для мальчиков, потомка пленных шведов, поселенных на Урале ещё Петром I. Иногда тринадцатилетний сын Лундиных Борис сопровождал прапорщика на службу, особенно когда тот водил команды солдат на стрельбище за город, где мальчишки любили собирать гильзы. Во время Великой Отечественной войны Борис Лундин будет инженером-химиком, одним из создателей сульфидина — сильного бактерицидного препарата, спасшего сотни тысяч наших раненых.