Альфред Штекли - Томас Мюнцер

Кто подбивал их на эту опаснейшую крамолу? Мюнцер. Вот когда начали всходить его посевы! Правы люди, давно говорившие, что ему нельзя оказывать никакой поддержки. Простаки думали, что новый проповедник ограничится нападками на духовенство и поможет поприжать обнаглевших монахов. Так пусть теперь они пеняют на самих себя! Мюнцер знает, куда гнет, — он подстрекает рабочий люд к бунту.

Растущее с каждым днем влияние Мюнцера не на шутку испугало отцов города. «Брат Томас» постоянно окружен народом. Когда он проповедует, церковь набита битком. Неужели нет средств отвадить толпу от этого смутьяна? Что смотрит Эгран? Почему он не оправдывает возложенных на него надежд? Он не должен отсиживаться в сторонке — ведь столь ученый человек может доказать, что Мюнцер толкает людей в пучину ереси.

Эгран не заставил себя упрашивать. До чего только не договорился Мюнцер!

Какая это еще новая, «выстраданная» вера? Вера есть только одна — та, что изложена в священных книгах. Если согласиться с Мюнцером, выходит, что любой человек, ткач или рудокоп, который перенес на своем веку множество страданий и опьянен идеями равенства, обладает верой куда более истинной, чем богословы, всю жизнь изучающие писание. Зловреднейшая крамола!

Буква библии прежде всего! Никаких пересказов и домыслов, никаких ссылок на «дух Христов», который якобы помогает неучам постигать скрытый смысл священного писания! Зло издевался Эгран над этим «духом». Мюнцер и его приверженцы уверяют, что обладают им? Пусть они это докажут. Пусть-ка они, например, явят чудо и изгонят из одержимых нечистую силу!

Мюнцер повсюду громил Эграна: в церкви, в харчевнях, на цеховых сходках. В чем суть эграновых проповедей? Народ сам не может постичь божьего слова. Он должен во всем слушаться своих мудрых учителей и ничего не предпринимать без их совета. Для спасения души необходима лишь милость гоподня. Борьба за общее благо излишня. Верьте в загробную жизнь и довольствуйтесь существующим!

Мир стоит накануне величайшего переворота. Совершить его может только народ, который начинает пробуждаться и сознавать свою силу. К каждому святому делу всегда примазываются корыстолюбцы, ищущие личной выгоды. Озлобленность против церкви они намерены использовать в собственных интересах. Они не хотят коренных перемен и готовы всеми силами прислуживать правителям, лишь бы занять богатые приходы и тепленькие места.

Они во что бы то ни стало желают сидеть наверху и ради этого прибегают к обману. Тычут пальцами в толстенные книги: здесь, мол, вся правда, и только они одни ее знают, а простому человеку она закрыта. Так книжники присваивают слово божье, крадут его у своих ближних.

Давно уже Томас заметил, что среди сторонников Лютера немало людей, которые лишь прикрываются проповедью Евангелия. Они, не жалея красноречия, обличают стяжательство папистов, а сами только и думают о своем кармане. Народу ведь не станет легче, если на его шее вместо жрецов в шелковых ризах воссядут ученые ослы в докторских беретах!

Всякий, кто твердит, что вера заключена в священных книгах и недоступна простому человеку, обманщик и вор. Подобных наставников надо гнать прочь. Хорошего от них не дождешься. Они всегда защищают сильных мира сего! Ничем они не лучше прежних книжников и фарисеев, лицемерие которых обличал Христос! Новоявленные книжники, те, что носятся со своей пергаментной библией, опасней папистов, ибо народ еще не понял всей зловредности их учений. Они, эти жадные до денег плуты, швыряют пастве, словно собакам обглоданную кость, мертвые библейские тексты и высмеивают людей, которые обладают настоящей, не краденой, а выстраданной верой. Они ловко обращаются с писанием и выставляют себя знатоками божьего слова. Но недолго продлится их обман: народ увидит, чьими слугами стали книжники.

Город разделился на два лагеря. Чем больше обострялась ссора Мюнцера с Эграном, тем резче размежевывались враждующие партии. Низы поддерживали Мюнцера. Состоятельные горожане и их послушная челядь стояли на стороне Эграна. Чувствовалось, что дело не ограничится только взаимными нападками.

В великий пост, ночью, неизвестные выбили камнями окна в доме, где жил Мюнцер. Кое-кто потешался: «Сквознячок, наверное, помешал магистру Томасу спокойно беседовать с богом!»

Подмастерья все чаще собирались на тайные сходки. Советники магистрата вынуждены были признать, что выступления Эграна цели своей не достигли. Число приверженцев Мюнцера увеличилось.

Как бы не запрыгали по крышам «красные петухи»!

16 февраля Мюнцера и Эграна пригласили в ратушу и велели прекратить распрю. Томас негодующе отверг мысль о соглашении с Эграном. Он, Мюнцер, защищает истину, и ничто не вынудит его молчать! Ну, вот и видно, каков этот любимый чернью проповедник. Раз магистрат настаивает на примирении, Эгран готов простить нанесенные ему обиды — им движут истинно христианские чувства. Он пишет Мюнцеру письмо. Кто теперь скажет, что Эгран не старался покончить с ссорой? Письмо, лицемерное и двусмысленное, казалось на первый взгляд миролюбивым. Но сколько в нем было иронии и насмешки!..

«То, что ты возле замка прошлую субботу так гнусно меня отделал и обыкновенно на цеховых сходках так плохо обо мне говоришь, равно, как и то, что ты меня с церковной кафедры объявляешь дьяволом, — все это я должен терпеливо сносить. Вероятно, это внушено тебе твоим духом, которым ты хвастаешься…»

В приписке Эгран не удержался, чтобы лишний раз не уколоть противника: «Я умышленно писал по-немецки, ибо чувствую, что дух твой презирает искусство и всякую ученость».

Уравновешенным человеком Лютер не был. Вспыльчивый и нетерпимый, он мог в порыве гнева наговорить лишнего. Остыв, он нередко сожалел о происшедшем. Иногда своим поведением он напоминал дядюшку Ганса, известного буяна и драчуна, который лез очертя голову в любую свалку. А иногда он проявлял поразительную осторожность. О, если бы он, богобоязненный монах, мог поступать по своему желанию, то не высовывал бы и носа из своей кельи! Враги вынуждают его сражаться. Неуемная гордыня напяливала на себя тесноватое рубище скромности. Задор уживался бок о бок с благоразумием.

Лютер много писал. Виттенбергские печатники не знали отдыха. Он по-прежнему уверял, что папская булла — это затея Антихриста. По-латыни и по-немецки доказывал он свою правоту. В Вормсе собрался рейхстаг, который решит и его судьбу. Апостолический нунций прилагал великие усилия, чтобы молодой император помог ему примерно наказать еретика.

Прошлым летом Лютер высказал мысль, что одолеть папистов должны князья. Теперь он писал о другом: не сейчас погибнет Антихрист, а при конце света, и уничтожат его не руки людей, а слово божье. Поэтому с Антихристом и его прислужниками следует бороться не мечами, а только словом, ибо слово — единственное оружие, которое действенно против них. Горячие головы вроде Гуттена, призывающие к войне с попами, жестоко заблуждаются. Такая война была бы не чем иным, как сплошным убийством. Лютер осуждал ее: воевать со священниками — это то же, что воевать с женщинами и детьми.