Книга памяти. Воспоминания солдата - Анатолий Кузьмич Матюхин
Опорными точками такой обороны были железобетонные ДОТы с бронированными колпаками. Это сооружение метра на три было зарыто в землю, над поверхностью виден был невысокий бронированный купол с амбразурами для пулеметов и автоматов. Внизу были нары, столик; до амбразур поднимались по специальным лесенкам. ДОТы располагались так, что они могли вести перекрестный огонь. Обезвредить их было очень тяжело. Каждый населенный пункт брали с тяжелыми кровопролитными боями.
Припоминается случай. Во время боев под Шнайдемюлем нашему полку была поставлена задача овладеть небольшим местечком. Оборона немцев проходила по его окраине. Она состояла из глубоких траншей, пулеметных точек, из местечка били минометы. Несколько наших атак захлебнулись. И снова короткая артиллерийская “обработка” переднего края противника — и наш батальон пошел в атаку. Я — в первой роте. Бежим, на ходу стреляя, противник обстреливает нас из минометов, частые взрывы мин. Больше ничего не замечаю — только бойцов, которые бегут рядом. Нередко спрашивают, страшно ли в атаке. Не раз приходилось бывать в атаках, но, наверное, чувства то-ли отключаются, то-ли притупляются — когда поднялся и со всеми пошел в атаку — страха как-то не испытываешь. Только мысль: дойти, тебя не могут убить! Страх приходит позже, после атаки, после боя: вспомнишь — и дрожь охватывает. В этом бою осколком мины мне “черкнуло” кисть левой руки. “Удачно”: если бы на 2–3 см ниже, осколок раздробил бы сустав. А так — рану быстро перевязали и снова вперед. С поля боя я не ушел, хотя ранение давало на это право. Мы ворвались в траншеи, ведя огонь. Успешно действовали и другие батальоны. За этот бой я был награжден орденом “Славы” III ст. В архивной справке, присланной из наградного отдела Министерства обороны СССР значится: “В наградном листе к приказу 77 стр. корпусу № 025-Н от 24.03.1945 г., по которому комсорг 1-го стрелкового батальона 1107 стр. полка 328 стр. дивизии красноармеец Матюхин Анатолий Кузьмич награжден орденом “Славы III ст.”. О награждении меня этим орденом я узнал и получил сам орден почти через 20 лет. Было это в 1946 г., я работал директором Мурафской средней школы. Однажды получаю повестку из Богодуховского райвоенкомата (тогда районы были соединены, Краснокутского района не было), мне предлагают явиться туда, имея при себе военный билет и орденскую книжку. Приехал. Уточняют данные: фамилия, был ли комсоргом батальона, когда, где в какой части.
— Все совпадает. Вы награждены орденом “Славы”, и орден не врученный, — и здесь же мне вручили орден. Молодцы в архиве — искали, нашли. Я знал, что представление тогда было подано — на награждение меня орденом “Отечественной войны”. Но потом из этой части я убыл и о судьбе представления не знал да и не пытался узнать.
Жестокие бои пришлось вести нашему полку в районе Штаргардта возле г. Пиритц. Немцы стремились не допустить выхода наших войск Штеттину, бросили в бой значительные силы. Мы выдержали, хотя были и очень неприятные моменты. Один такой трагический день врезался в память и особенно потому, что я увидел, узнал, что может сделать, к чему может привести паника. К вечеру после успешного наступления наш полк занял оборону. Ее левый фланг проходил по вспаханному полю, которое правее упиралось в холмы с сосновым лесом. В этом лесу на правом фланге занял оборону наш батальон. Окопались.
Где противник — точно не знаем. Я прошел по фронту батальона, фронт небольшой, метров 600–700, так как во взводах, ротах оставалось менее половины бойцов. Возвратился на командный пункт, который размещался здесь же, в лесу. Его особенно и не оборудовали, такие же окопы-ровики, как и на переднем крае, ведь с утра наступление должно быть продолжено, основная оборона немцев была прорвана, они отступали.
И вдруг на рассвете противник сделал короткий, но сильный, густой артналет по нашим позициям, а после него весь лес наполнился какими-то криками — протяжными, непрерывными: “А-ла-ла-ла!!! А-ла-ла-ла!!!” и стрельбой из ручного оружия — автоматов, пулеметов. Стреляли разрывными пулями, они ударялись о стволы деревьев, разрывались — впечатление такое, словно стреляют отовсюду, из-за каждого дерева. Мы — комбат, парторг, я — бросились в сторону траншей. И тут же увидел: навстречу бегут бойцы, посмотрел вглубь — там тоже между деревьев увидел людей, который удирают, да, да, не отступают, бегут, удирают.
— Стой! Назад! — кричу я, размахивая пистолетом; то же делают и другие командиры. Конечно, если бы это было не в лесу, чтобы мы видели всех и нас видели все — возможно, и удалось бы остановить. А так — не видать ни противника, ни наших толком не видно, вижу там бежит один, там другой.
Кричат на ходу:
— Нас окружают!
Наши попытки остановить ни к чему путному не привели, вижу, что впереди наших уже никого нет, стрельба приближается. Мне ничего не оставалось, кроме, как и самому “драпануть”. Из леса я выскочил, побежал по пахоте, впереди меня не густо тоже бегут бойцы. Противник преследует нас параллельным курсом — лесом, оттуда ведет огонь. Вижу — впереди меня солдат кувыркнулся — убит. Бежать тяжело, сапоги вязнут в пахоте. Так пробежали километра полтора, стрельба прекратилась. Осмотрелся — сзади никого нет, впереди видны бойцы, идущие в тыл. Приплелся и я в тылы, где размещался штаб полка. Досталось нам; приказ — восстановить позиции. Собрали бойцов, в рассыпную пошли. Я был теперь на левом фланге, с несколькими солдатами шли вдоль колеи железной дороги. Увидели: от переезда метнулся фриц, побежал в сторону станции, подгоняемый нашими выстрелами. За станцией и местечком дорога поднималась вверх, по ней из местечка тянулась колонна: немцы отступали. Оказалось: утром они бросили против нас сотню подвыпивших солдат, которые, используя лес, шум, неясность позиций, сумели вызвать панику и тем задержали нас, дали возможность своим более-менее организованно отступить.
После Перетца наша 47-я армия повернула на Берлинское направление. После того, как Первый Белорусский фронт нацелился на Берлин, его командующим был назначен Маршал Г. К. Жуков. Нашей 47-й армией еще в период подготовки наступления на Варшаву стал командовать генерал-майор Ф. И. Перхорович. Мы подходили к Одеру. Противник отчаянно сопротивлялся, шли тяжелые кровопролитные бои, командиры, не говоря уже о бойцах менялись калейдоскопически.
Где-то в начале апреля 1945 г. меня вызвали в штаб полка,
