Цой: черный квадрат - Долгов Александр
Да, это она. И она очень рада, что Виктор ее не забыл.
Ее голос звучит успокаивающе.
– Я счастлива… Только, пожалуйста, не молчи… Я так долго тебя искала… Кикудзи мне помог тебя найти… Не молчи…
Виктор приходит в себя. Это похоже на пробуждение. Он спал. Он слишком долго спал.
– Какое сегодня число? – неожиданно спрашивает Цой.
– Двадцать пятое октября, – она немного растеряна.
– Что-нибудь случилось?
– Да, случилось. – Она рада, что может первая сообщить ему эту новость. – Твоя песня «Кончится лето» на первом месте в национальном хит-параде Японии.
– Не может быть!
– Нет, это правда. Кикудзи отдал на радио ваш альбом. Он сказал, что песня продержится в хит-параде несколько недель. Тебе нужно как можно быстрее приехать в Токио.
Последняя фраза звучит как эхо.
От любви до ненависти один шаг. Когда-то в его парадной красовались совсем другие надписи. Но теперь пришло новое время. Спускаясь по лестнице, Виктор равнодушно скользит взглядом по загаженным стенам. Вот еще одна свежая надпись красной краской «Цой – гандон. Верни нам КИНО». Лучше не читать. Виктор быстро спускается вниз по лестнице. На улице он видит, как какой-то подросток колотит палкой по лобовому стеклу темно-синего «Москвича». Стекло идет мелкими трещинами. Увидев выходящего из подъезда Виктора, пацан смывается. Виктору все равно. Это его машина, но это не важно. Теперь многое стало неважно. Пройдя несколько шагов, он все-таки оглядывается, все так же равнодушно замечает, что шины его «Москвича» проколоты. Такая вот странная любовь…
На улице он ловит такси, садится на заднее сиденье. У него только спортивная сумка. Ему не нужно много вещей. Лишь самое необходимое. Машина едет в аэропорт, за окном мелькают облетевшие деревья. Скоро наступит зима, но в салоне машины жарко. А еще – водитель большой поклонник рока, и в его салоне работает «Радио Rocks».
От нечего делать Виктор слушает знакомый голос диджея:
– Мы продолжаем новости… Вчера в цирке на проспекте Вернадского прошел концерт, посвященный десятилетию группы ЗООПАРК. Кроме юбиляров, в нем приняли участие группы АКВАРИУМ, СЕКРЕТ, АЛИСА и другие. По словам очевидцев, самое горячее выступление было у ЗООПАРКА, а сам Майк был просто в ударе. Напомню, что двумя днями раньше с теми же участниками юбилейный концерт прошел в Ленинграде. Вчера же в Кремле президент обновленного Союза Михаил Горбачев вручил Михаилу Науменко недавно введенный Орден Почета, кавалером которого Науменко стал одним из первых. Поговаривают, что Горбачев сделал предложение своему тезке стать его советником по культуре… Теперь о печальном. Только что стало известно, что Виктор Цой… – Водитель бросает взгляд на Виктора через лобовое зеркало. – …сегодня улетает в Японию. Искать счастье на другом конце света. Что ж, скатертью дорожка… Вот скаламбурил… Давайте лучше вспомним группу КИНО, – хорошая была группа.
Потом звучит песня. Его песня. Его старая песня.
Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окнаИ не вижу ни одной знакомой звезды.Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда,Обернулся – и не смог разглядеть следы.Но если есть в кармане пачка сигарет,Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день.И билет на самолет с серебристым крылом…– Пусть катится к своим узкоглазым!
Их крики слышны и в машине. Цой поворачивается к таксисту:
– Высадите меня подальше отсюда.
Тот понимающе кивает головой и проезжает дальше.
Выход бывшего лидера группы КИНО из машины остается незамеченным.
Его никто не провожает – и это нормально. Он с сумкой на плече идет по длинному коридору на посадку. Международный аэропорт охраняется. Впереди, на своем посту пограничник с собакой, и вид этой собаки вдруг напоминает Виктору совсем другую собаку. Где-то он ее уже видел. Может быть, во сне? Инстинктивно Цой замедляет шаг.
Пограничник спокоен. И собака должна быть спокойна, но она ведет себя странно. Скалит зубы, рычит на Виктора, и шерсть на ее холке стоит дыбом…
Для пограничника это знак, и он оживляется.
Остановив Виктора, просит его пройти вместе с ним. На обыск. Так положено.
В небольшой комнате охраны Виктора обыскивают уже двое. Пограничник, чья овчарка до сих пор скалит зубы, и второй – почти такой же. Они – как два братца из ларца…
Они что-то ищут. И что-то очень хотят найти.
Но Виктор не везет ничего запретного.
– Что вы ищете? Скажите мне, я вам подскажу! – наконец не выдерживает он.
– Гражданин, вас пока ни о чем не спрашивают…
Они перетряхивают сумку. Осматривают каждую щелочку. Прощупывают прокладку. После сумки наступает очередь самого Цоя. Его тоже ощупывают с головы до ног под несмолкающий лай собаки. Такое ощущение, что собака просто спятила…
Наконец вынесен вердикт:
– Все чисто!
Виктор может идти. Он выходит из комнаты и не слышит, как пограничники недоуменно переговариваются между собой:
– Ты что-нибудь понимаешь? – спрашивает один из пограничников.
– Нет, – пожимает плечами второй.
Они говорят о собаке. Это очень хорошо обученная собака. И если она лаяла, то обыск обязательно должен был дать результат. Но они не нашли ничего. И это странно.
– Да уйми ты, наконец, собаку! – наконец, раздраженно говорит один из них…
Уже в самолете Виктору снится странный сон.
Он стоит перед зеркалом и внимательно вглядывается в свое отражение. У него очень упрямый подбородок. Упрямее самого Цоя. Упрямее всех.
– Почему? – спрашивает Виктор у самого себя.
Но ответа нет, и тогда он вдруг просыпается и понимает, что действительно смотрит в зеркало. Он в самолете, размеренно разогреваются двигатели, а он заперся в туалете, тупо разглядывает себя в зеркале и никак не может добиться простого ответа на такой же простой вопрос:
– Почему?
А, впрочем, он пришел сюда не за этим. И сумку принес сюда не для того, чтобы смотреть в дурацкое зеркало и искать ответы. Он пришел за другим.
Виктор опускает глаза. Достает из кармашка сумки почтовые конверты. Медленно рвет их один за другим, бросая обрывки в унитаз. Он даже не смотрит, что написано на конвертах. Адрес получателя можно прочитать с закрытыми глазами: «Ленинград, ул. Рубинштейна, д. 13, Рок-клуб, Виктору Цою». Один, конверт, второй, третий. Виктор рвет письма. Зеркальное отражение Цоя смотрит на Виктора и криво усмехается.
Потом он возвращается на свое место в хвосте самолета. В иллюминаторе видно проплывающее мимо здание аэропорта, зажженные окна, маленькие фигурки стоящих на пандусе фанатов. Теперь их крики уже не слышны…
Самолет взлетает.
Цой смотрит в черноту иллюминатора.
Ну, вот и все…
В Токийском аэропорту совсем другая жизнь. Он чувствует это сразу, еще проходя по терминалу. Здесь тоже есть свои пограничники, своя таможня, свои правила жизни и обращения с вновь прибывшими. Но Виктора они не касаются. Он идет мимо пограичников, минует таможню, и никто его не останавливает и не обыскивает – он свободен. Он – свой…
В зале для встречающих Акико нет. Но зато есть много других людей – они подходят к Цою со всех сторон. Журналисты, телевизионщики с видеокамерами, девочки-фанатки. Его о чем-то спрашивают и о чем-то просят. Кому-то нужен автограф. Кому-то – пара слов для газеты. Японская речь перемежается английской. Все происходящее для Виктора – словно дежавю. Кажется, еще немного, и он увидит где-нибудь неподалеку смолящего сигаретку Каспаряна. И вот-вот подбежит администратор группы. И вот-вот нужно будет срочно ехать куда-то настраивать аппаратуру. Дежавю. Но Виктор по-восточному бесстрастен. Шестое чувство подсказывает ему оглянуться, и он видит Акико. Она стоит у стенки с желтым букетом цветов и лучезарно улыбается Виктору. Рядом с ней радостный Кикудзи. Нужно подойти, но пока Виктор очень занят – нужно быть вежливым, и он никому не отказывает в автографах. Тем более что здесь он чувствует себя настоящим Гулливером. Японцы такие маленькие. А ему так непривычно смотреть на людей сверху вниз…
