Джон Стейнбек - Русский дневник

Приличные девушки не курят. Приличные девушки не красят губы и ногти. Приличные девушки неброско одеваются. Приличные девушки не пьют.

Суит-Лана всегда была опрятна и аккуратно подстрижена, одевалась она просто, но одежда хорошо на ней сидела. Когда время от времени она выводила нас в театр или на балет, то надевала на свою шляпку маленькую вуаль. За время нашего пребывания в Советском Союзе Суит-Лана стала менее настороженно относиться к нашему декадентству, а когда перед отъездом мы устроили маленькую вечеринку, она сказала:

– Я работала со многими людьми, но никогда еще мне не было так интересно.

Многосторонние познания Суит-Ланы в американской истории, полученные в университете, были оформлены в советской научной манере. Она знала такие факты об истории США, которые мы никогда не слышали, но она трактовала их, конечно, всегда с точки зрения марксистской теории. Поэтому, когда она рассказывала нам о событиях, о которых мы не знали, они приобретали диковинный «иностранный» ореол. Очень возможно, впрочем, что так же странно выглядели в ее глазах наши познания о русской истории. Мне кажется, мы постепенно стали ей нравиться – несмотря на весь наш «декаданс». Одна из причин этого – мы все-таки немного отличались от большинства туристов, с которыми она имела дело. Так или иначе, глубокая серьезность советской молодежи, присущая Суит-Лане, куда-то ушла, и она получила немного «недекдадентского» удовольствия. Мы очень стремились больше узнать о состоянии ума советской молодежи и постепенно стали в нем разбираться. Советские молодые люди учатся, осознавая, что им предстоит много работы, так много, что всю ее не переделать, и поэтому у них остается немного времени для развлечений. Между молодыми людьми идет постоянная конкуренция. в школах проходят экзамены; показавшие на них высшие результаты получают стипендии. Поступающих в университеты всегда больше, чем мест в этих университетах, так что конкуренция очень высокая. Везде почет и хороший заработок обеспечены самым эффективным работникам. Здесь ничего не зависит от вашей прошлой деятельности или деятельности вашего отца или деда. Ваше положение полностью зависит от вашего собственного интеллекта и ваших собственных усилий. И если в результате советские молодые люди кажутся нам немного напряженными и лишенными чувства юмора, то это потому, что им приходится очень много работать.

Суит-Лана привезла нас на Ленинские горы, с высоты которых открывается вид на весь город. Москва простирается до горизонта, это огромный город. По небу плыли темные кучевые облака, но через них пробивалось солнце, в лучах которого сверкали золотые купола Кремля. Это город больших новых зданий и стареньких деревянных домишек с деревянным кружевным обрамлением окон. Это любопытный, изменчивый город со своим характером. Сколько людей сейчас живет здесь, неизвестно, но, говорят, что от шести до семи миллионов.

СССР. Москва. 1947. Ленинские горы.

Мы медленно поехали назад в город. На обочинах росло много капусты, по сторонам дороги был высажен картофель. Здесь не расстались – и, похоже, еще не скоро расстанутся – с тем, что у нас называли «военными огородами»; у многих был свой участок, засаженный капустой и картофелем, и владельцы их яростно защищали. За то время, что мы провели в Москве, здесь двух женщин приговорили к десяти годам исправительных работ за то, что они украли из личного огорода три фунта (полтора килограмма) картошки.

Когда мы возвращались в Москву, нас догнала большая черная туча, и на город пролился дождь.

Наверное, самое сложное для человека – это просто наблюдать и принимать все таким, как оно есть. Мы всегда искажаем увиденное своими надеждами, ожиданиями и страхами. В России мы встретили много такого, с чем не соглашались и чего не ожидали увидеть. Именно поэтому очень хорошо, что у нас остались фотографии: у фотоаппарата нет предубеждений, он просто регистрирует то, что видит.

В ожидании разрешения выехать из города и поездить по стране нам пришлось пожить в Москве некоторое время.

Нас пригласили на встречу с исполняющим обязанности руководителя пресс-бюро. Руководитель был в серой форме с квадратными погонами Министерства иностранных дел. У него были ярко-голубые, как бирюза, глаза.

Капа стал пылко говорить о фотосъемке: он все еще не имеет возможности снимать. Руководитель пресс-бюро заверил нас, что он сделает все возможное, чтобы получить разрешение на фотосъемку как можно скорее. Наша встреча прошла формально и была очень корректной.

Потом мы посетили Музей Ленина, в котором, зал за залом, были представлены эпизоды его жизни. Мне кажется, что в мире не найдется более задокументированной жизни. Похоже, Ленин ничего не выбрасывал. В залах и на стендах можно увидеть его записки, чеки, дневники, манифесты, брошюры; его карандаши и ручки; его галстуки, его костюмы – все здесь. А на стенах развешаны большие картины, изображающие случаи из его жизни, с самого детства.

Каждое революционное событие, в котором он принимал участие, изображено на гигантских картинах, развешанных по стенам. На стенах же укреплены его книги, высеченные из белого мрамора, с названиями в бронзе. Здесь есть скульптурные изображения Ленина во всевозможных позах. Позднее на картинах, посвященных жизни Ленина, появляется Сталин.

Но во всем музее нет ни единого изображения Троцкого. Троцкий словно перестал существовать или вообще никогда не существовал. Такой подход к истории нам непонятен. Здесь представлена та история, которую хотелось бы иметь, а не та, что была на самом деле. Ибо нет сомнений в том, что Троцкий оказал большое влияние на русскую революцию. Нет также никаких сомнений в том, что его смещение и изгнание имели большое историческое значение. Но для русской молодежи, получается, такого персонажа вообще не было. Для детей, которые приходят в Музей Ленина и знакомятся с историей революции, Троцкого – хорошего ли, плохого ли – вообще никогда не существовало.

Музей оказался переполнен. Здесь были группы советских солдат, дети, туристы из разных республик, и у каждой группы был свой экскурсовод, у каждого экскурсовода была указка – ей он или она указывали на экспонаты, о которых шла речь.

В это время в зал вошла большая группа сирот – маленьких мальчиков и девочек в возрасте от шести до тринадцати лет, чистеньких, в лучших своих костюмчиках. Они тоже прошли через залы музея, рассматривая широко раскрытыми глазами документированную жизнь покойного вождя. Они с удивлением разглядывали его меховую шапку, его пальто с меховым воротником, его ботинки, столы, за которыми он писал, и стулья, на которых он сидел. В музее собрано все, что касается этого человека. Все, кроме юмора. Здесь нет никаких доказательств того, что он за всю свою жизнь хотя бы однажды подумал о чем-то смешном, рассмеялся от всего сердца, побывал на веселой вечеринке. Уверен, что все это было, но, похоже, историкам не разрешили об этом упоминать.