Дети-эмигранты. Живые голоса первой русской волны эмиграции 1918-1924 - Коллектив авторов
Следует подробное и прекрасное описание подлинно научных занятий мальчика, и в середине этого описания вдруг вкрапливается фраза:
«Да, совсем забыл, за это время в N пришли большевики. Их приход решительно ни в чем не отразился на моей жизни – жизни, тесно связанной с жизнью ботанического сада… на барабанах сейсмографов не отразился приход большевиков».
Затем следует опять интересное описание научной экскурсии мальчика, совпадающей с бурным периодом гражданской войны в этой области, где он жил, и следуют заключительные строки его сочинения:
«Это самое красивое лето, которое я когда-либо проводил. Таким образом протекала моя жизнь в период гражданской войны. Этот полный кошмаров период ничем не задел меня, он прошел где-то стороною».
Вторая – средняя группа
Элементы всех тех «типов» – типических подходов к пережитому, о которых мы будем говорить, иллюстрируя их подлинниками, – рассыпаны во всех сочинениях, и приводимые нами в дальнейшем образцы лишь как-то концентрируют в себе один какой-нибудь особенно. Может быть, и не все нами уловлено, может быть, и подлинники будут не вполне подходить под чистые виды условных заголовков, но все это неизбежное последствие необходимой схематизации. Если детские сочинения – это ряд холмиков, то приводимые ниже сочинения – это их вершины. Вот намеченные типы: 1) путешественник, регистрирующий события в датах; 2) эпически спокойный рассказчик; 3) героическая натура; 4) ребенок с притупленной чувствительностью (особенно характерны для этого типа частые и мучительные отзывы о голоде) и 5) ребенок с незажившей душевной раной, в результате пережитого пораженный: а) виденной кровью и б) испытанным горем, и с различными формами пораженности, можно сказать, психофизической и чисто духовной.
1. Путешественник. Очень многие дети и юноши подробно перечисляют города, места, с датами и фактами, превращая сочинения часто в curriculum vitae, a иногда даже как бы в показание на следствии. Вот одно из таких сочинений целиком.
«Мои воспоминания.
Я родился 28 мая 1915 года в Пскове. 20 декабря я уехал в Витебск, 30 января я уехал в Киев, 1 января 1919 года я уехал в Харьков, где 31 января у меня умерла трех лет сестра. 25 мая я уехал в Новороссийск, 30 сентября я уехал в Африку, где мне очень хорошо жилось, 21 декабря я вернулся в Феодосию, в 1921 году я приехал в Сербию в Бакар».
Заканчивая свое сочинение, один мальчик пишет: «вот мое все путешествие», хотя рассказывал он далеко не об одних скитаниях. Очевидно, в его ощущении его жизнь – это скитания.
Одна девочка нечаянно обмолвилась глубоко символическим каламбуром. Вместо «краткая биография» она озаглавливает свое сочинение «краткая география». Этот неумышленный каламбур и глубоко верен, и столь же трагичен, ибо действительно для многих из детей их биография превратилась в «географию».
Непрерывные передвижения и скитания, испытанные многими детьми, по-видимому, очень глубоко их затронули. Многим из них нравилась эта бродячая жизнь, им не сиделось «на месте», они говорят о любви к передвижениям; жизнь, бегущая, как разворачивающаяся кинематографическая лента, их затягивала. И это несмотря на нестерпимо тяжелые условия переездов. Можно себе представить, насколько сильнее детей захватила бы эта «география», если б условия передвижения были иные.
2. Рассказчик. Это представитель большинства, и спокойствие его изложения тоже свойственно его группе. Данное сочинение не заключает описания каких-либо кровавых событий, но и те дети, которые видели и испытали больше, все же часто спокойно отмечают виденное, без комментариев.
«Мои воспоминания с 17-го года до сегодняшнего дня.
Мне было три года, когда я был в своей комнате, то моя мама сказала, что мне не до играния, потому что надо уезжать, потому что турки окружили ночью и солдаты сказали, чтобы мы выезжали из Карса [43]. Тогда я стал плакать и не хотел уезжать, но моя няня взяла меня на руки и стала упаковывать папины вещи, но когда она положила в сундук две шашки и взяла револьвер и хотела положить в сундук, то она не знала, что он был заряжен, она натянула курок, и револьвер выстрелил, и задела пуля мне по голове, я закричал, и пуля упала в зеркало, тогда через некоторое время умерла моя тетя. Когда мы сели в вагон, то прибежал наш пес, которого звали Дик, это был немецкий дог. Тогда мой папа позвал Дика, но он повилял хвостом, завизжал и что есть мочи побежал далеко в горы и там скрылся. Тогда поезд тронулся, и мы поехали, папа очень жалел, что убежал Дик. До Черного моря поехали на поезде, а потом на пароходе, который назывался “Габсбург”. На пароходе папа купил попугая, я был очень рад, и всегда, когда я вставал, я шел купаться, а потом принимал солнечные ванны на палубе. Разговаривал с попугаем, когда я говорил попугаю, то я брал в горсть воды и брызгал его, он мне говорил “не брызгай”, тогда я ему говорил: “Попка дурак”, а он отвечает: “Ты сам дурак”. Когда я спал, то я слышал, что пароход сделал толчок, но когда я проснулся, то нам дали другую каюту, потому что ночью пароход нашел на камень и пробил дно нашей каюты и стал пропускать воду. Тогда матросы кое-как засмолили дыры, но не позволили ходить в нее, потому что пока не причалим к берегу, чтобы починить дно, когда мы приехали в Салоники, то нам сказали, чтобы мы высадились с “Габсбурга”, чтобы пойти всем в баню. За нами приехал паром перевезти нас в баню, потому что было мелко и пароход стал недалеко от берега, когда паром приехал за мамой и мной, папы не было, он уехал в Константинополь. Я выкупался, тогда я пошел на берег собирать ракушки. Когда мы приехали на пароход и выкупались, тогда пароход тронулся. Я стал смотреть в окно, и я открыл окно, а волна захлестнула, я кубарем упал на пол и ушибся. После началась качка, и я пошел на палубу: все матросы удивлялись, что меня никакая качка не качает, матросы водили меня по машинам, но я ничего не понимал. Капитан говорил, что из меня выйдет славный матрос.
Когда мы приехали в Враньску Баню [44], нам офицер отвел комнату в гостинице, там поместились и Х-ны, мы всегда ходили в горы за фиалками и черепахами, я поймал с Мишей черепаху, и Миша выдумал запречь черепах, потом
