Валентин Лесков - Сталин и заговор Тухачевского

Так ушел из жизни сын мелкого конторского служащего из Житомира, сумевший, несмотря на бедность семьи, закончить отличником гимназию и даже поучиться в Петербургском психоневрологическом институте, а потом на юридическом факультете Киевского университета. Судьба сделала его, сына еврея, революционером (член партии с 1916 г.), а потом видным деятелем партии (член ЦК партии, член Оргбюро ЦК ВКП(б) и ответственным работником РККА (начальник Политического управления РККА с 1929 г., армейский комиссар 1-го ранга). Многие годы Гамарник честно и прекрасно работал (получил ордена Ленина и Красного Знамени), потом сделал ставку на Троцкого — и это его погубило.

Семья Гамарника, как и другие подобные семьи, расплатилась по большому счету. Жена его получила сначала 8 лет лагеря, затем еще 10 лет и умерла в лагере в 1943 г. Дочь до 18 лет находилась в детдоме, затем получила 6 лет лагеря, а по отбытии — ссылку. Освободил ее от мучений лишь приход Хрущева к власти.

Эта жена Гамарника очень даже заслуживает внимания, хотя ее всячески замалчивают. Почему, станет ясно ниже. Она приходилась родной сестрой Хаиму Бялику (1883-1936), сыну мелкого торговца и корчмаря на Волыни, видному лидеру сионистов, известному публицисту, космополиту и буржуазному националисту, основоположнику современной еврейской поэзии (умер в Палестине, из России выехал в 1920 г.).

Наиболее известные вещи его: «Сказание о погроме» (кишиневский погром евреев 1903 г.), символические поэмы «Огненная хартия» (1905), «Мертвецы пустыни» (1902), а также «Еврейские легенды», взятые из талмудической литературы (тт. 1-4, совместно с И. Равницким).

Бялик был очень популярен в еврейской среде и неоднократно издавался на русском языке, хотя писал на древнем иврите. А «прославился» в немалой степени исключительно злобным заявлением: «гитлеризм является спасением, а большевизм — проклятием еврейского народа».

Таким образом, Гамарник, благодаря жене, имел личную связь с сионистами и мог совместно с ними «проворачивать» некоторые важные и тайные дела, выгодные для обеих сторон.

Почему же Гамарник покончил с собой, если он ни в чем не был виновен? Ответ может быть один: вина за ним имелась — и большая. Именно поэтому он не оставил никакого оправдательного или обличительного письма. Он также знал, что Ворошилов ему заклятый враг. О подоплеке этой вражды сам нарком позже, на заседании Военного совета с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б), проходившем в Кремле 1-4 июня 1937 г., сказал так: «В прошлом году (т.е. в 1936 г. — В.Л.), в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил обвинение мне и Буденному, в присутствии т.т. Сталина, Молотова и многих других, в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и т.д. Потом, на второй день, Тухачевский отказался от всего сказанного. Тов. Сталин тогда же сказал, что надо перестать препираться частным образом, нужно устроить заседание П. Б. и на заседании подробно разобрать, в чем тут дело. И вот на этом заседании мы разбирали все эти вопросы.

И опять— таки пришли к прежнему результату.

Сталин: Он отказался от своих обвинений.

Ворошилов: Да, отказался, хотя группа Якира и Уборевича на заседании вела себя в отношении меня довольно агрессивно. Уборевич еще молчал, а Якир и Гамарник вели себя в отношении меня очень скверно». (Там же, с. 53.)

Чего же боялся Гамарник, которого прихлебатели пышно именовали «партийной совестью армии»? (Армия, однако, за свою «совесть» почему-то не вступилась!) Чего боялся этот человек, о котором двуличный нарком внешней и внутренней торговли А. Микоян вспоминал: «Он запомнился мне, как человек исключительно честный, прямой, простой и скромный. Это был настоящий комиссар в революционном смысле этого слова, так прочно вошедшего в наш обиход». (Реабилитированы историей. Москва, 1989, с. 88.)

Чего боялся бывший начальник Политуправления РККА, которого на пост рекомендовал сам Ворошилов, долгое время очень хорошо к нему относившийся, считавший его «твердым большевиком»?!

Ответ на это может быть только один: Гамарник знал, что, несмотря на мастерскую конспирацию (о его действительной роли в Союзе знало лишь несколько человек, в том числе Якир и Тухачевский), он полностью разоблачен! Он знал, что если не покончит с собой, то будет арестован — сегодня или через несколько дней, в лучшем случае, — что этот вопрос решен, хотя совсем недавно (20 мая) он был назначен членом Военного совета Среднеазиатского военного округа. (Известия ЦК КПСС. 1989, № 4, с. 73.) Увы, все проходит!

Подводя итог тайной деятельности Гамарника в Политуправлении РККА, Мехлис, ставший его преемником, вынужденный вести яростную борьбу с его ставленниками, так оценил то, что он видел собственными глазами, читая к тому же документы: «Гамарнико-булинская банда шпионов больше всего навредила политическому аппарату на участке руководящих кадров.

На важнейшие посты она выдвигала врагов народа, людей бездарных, вдребезги разложившихся, продавших свои души агентам иностранных разведок. Лучших комиссаров и политработников, людей способных, культурных и верных партии Ленина-Сталина, она держала в черном теле, в заниженных военных званиях и сравнительно в небольших чинах. Своих провалившихся бандитов она всячески спасала и, как дохлых кошек, перебрасывала их на другие посты. Теперь под руководством тов. Сталина и Ворошилова на руководящие посты расставлены поднятые с низов многие тысячи замечательных большевиков ленинско-сталинской закалки. Эти новые кадры полны энергии, решимости и с любовью несут в массы ленинско-сталинское слово». (XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенографический отчет. Москва. 1939, с. 274.)

Смерть Гамарника для партии, армии и страны явилась большой неожиданностью. И люди, доверявшие друг другу, многократно обсуждали ее, стараясь добраться до истины. За исключением небольшого числа лиц, правды не знал никто. Но некоторые считали, что они знали. Профессор Борев в своей книге «Сталиниада» (Рига, 1990) пишет:

«История самоубийства Яна Гамарника мне известна от его семьи, с которой мои родители дружили, начиная с 20-х годов; сестры Гамарника, Клара и Фаина, были посажены и провели в заключении 17 лет».

Едва ли нужно доказывать, что «дружить» с евреем Гамарником, начальником Политуправления РККА, и его семьей мог только тот, кто: 1) сам был иудейского происхождения, 2) имел дореволюционный партийный стаж или хотя бы с 1918 г., 3) был активным участником Гражданской войны, 4) работал рядом с Гамарником или имел его рекомендации, 5) разделял все его взгляды.

Ю. Борев, обходя некоторые щекотливые моменты, признает лишь следующие (но и это очень интересно!):