Иван Степаненко - Пламенное небо

Многие ли там выжили, уцелели? И выстоят ли, выдержат ли они, если на их головы посыплются новые тонны бомб и снарядов?..

На небольшой скорости мы «прочесали» воздушное пространство над селами Черново и Долгоруково. А вот и «лапотники» (мы так называли «Юнкерсы-87». У них не убирались шасси, висевшие в полете, словно лапти). Со стороны Касторной «юнкерсы» шли группой в тридцать машин.

Без промедления докладываю ведущему. Константинов передает всем:

— Атаковать с ходу!

Один из крайних «юнкерсов» заходит для бомбометания. Ловлю его в перекрестие прицела, нажимаю на кнопку пуска «эрэсов» на ручке управления. Два реактивных снаряда вмиг отделяются от моей машины. Пристально слежу за их стремительным полетом… Взрыв! Бомбардировщик разлетается, бесформенные куски металла мелькают в воздухе.

«Ура» замечательному советскому оружию — «эресам»! Какая радость — видеть первую собственную удачу. Человеком овладевает такое настроение, будто вновь родился на свет. Приходит чувство уверенности в своих силах: да, ты можешь бить врага! Время, отведенное для учебы, не прошло даром.

…Враг в панике сбрасывал бомбы там, где его настигали наши удары. Мы яростно устремлялись на фашистские бомбардировщики, и те для защиты построились в оборонительный круг. Шесть «юнкерсов» уже прочертили небо огромными полосами и врезались в брянскую землю. Над каждым высоко поднимается черный столб дыма.

Группа истребителей продолжает воздушный бой. Увлекшись, мы не сразу заметили, как со стороны солнца с большой высоты нас атаковали «мессеры». Их около пятнадцати. Командир звена Алексей Рязанов скороговоркой сообщает по радио:

— Степаненко, я видел, как ты рубанул «лапотника». Теперь бей «мессеров». Вон сколько навалилось.

Я обернулся и ахнул. Словно коршуны, они устремились с разных направлений. Прекратив атаки на бомбардировщиков, мы развертываемся навстречу более коварному врагу. Карусель наших и вражеских самолетов завращалась в кольце сражения. Трассы огня, пересекаясь, смешиваются со взрывами реактивных снарядов.

Противник в замешательстве отступает. Вместе с Рязановым мы устремляемся на один из истребителей. Он маневрирует и удирает. Одна, две, три очереди… «Мессер» задымил и пошел вниз.

Массированный налет авиации противника на наши войска отбит с большими для него потерями.

Только теперь мы имеем возможность осмотреться. Показания приборов тревожны: запас горючего на исходе, боекомплект почти израсходован, нужно идти на посадку. Константинов командует:

— Сбор группы! Всем подойти ко мне.

Мы строимся. Далеко на востоке поблескивают чьи-то самолеты. Внимательно приглядываемся: это группа «мигов» идет к нам на помощь и на смену. Помахав им крыльями, со снижением уходим из района прикрытия. В порядке очередности производим посадку.

Настроение отличное. Механик моего самолета сержант Алексей Фролович Алексеев поздравляет меня с успешным боевым вылетом и первым сбитым самолетом.

— Ну, так как ты его? — допытывается Алексей.

— В щепки! — смеюсь я и добавляю серьезно: — Твое оружие не подвело, Алеша.

— Здорово! — радуется он.

Наше внимание вдруг привлекает мощное гуденье моторов прямо над головой. Выстрелы из пулеметов и пушек заглушают разговор. «Мессеры»! — кричит кто-то. Зайдя в хвост последнему «харрикейну», идущему на посадку, гитлеровцы сбивают его. Летчик на минуту ослабил бдительность и за это поплатился жизнью. Как мало надо для роковой ошибки… Фашисты, осуществив свое черное дело, в тот же миг ушли с набором высоты в сторону солнца. «Харрикейн» упал неподалеку от нашего расположения. Жаль было молодого летчика. А нам всем наука.

После дозаправки и пополнения боеприпасами состоялся еще один вылет на прикрытие войск. В воздухе — спокойно.

— Фашисты заняты, — шутит Амет-Хан. — Уточняют свои потери.

— У них шок после нашего удара, — отмечает Рязанов.

— Живем, ребята, с таким оружием! — подводит итоги Константинов.

Когда все собрались на излюбленном месте, у могучего дуба, командир полка внимательно оглядел возбужденные лица летчиков.

— Устали? — спросил с сочувствием.

— Малость есть, товарищ командир. Зевать не приходится, — вздохнул старший лейтенант Павленко. Гимнастерка на нем — хоть выкручивай. Волосы у всех мокрые, как после дождя.

— Значит, не дремали в кабинах. Поэтому и успех. Поздравляю, товарищи, с первой победой, — громко сказал командир.

Нечасто в начале войны мы слышали такие замечательные слова, и потому восприняли их с огромной радостью.

Затем Морозов назвал фамилии летчиков, отличившихся в бою, сбивших самолеты противника. Это Константинов, Рязанов, Амет-Хан Султан, Кобяков, Павленко, Глушихин, Степаненко. После похвалы — разговор об ошибках.

Майор больше говорил о боевых потерях, о бдительности и осмотрительности, особенно при заходе на посадку.

— Каждый летчик обязан наблюдать за своим хвостом, а также за хвостом своего товарища. В целях повышения бдительности в группе, приказываю применять «ножницы» или «змейку» (так называемые отвороты вправо и влево).

Осмотрительность и внимательность — вот слагаемые успеха. Забудешь об этом на миг — беда как раз тут и подкараулит тебя. Об этом мы должны всегда помнить.

Перед заходом солнца летчики во главе с командиром и комиссаром полка на грузовой машине поехали на рыбалку. Река Сосна совсем рядом. Авиационный моторист сержант А. И. Чернорог наломал в орешнике удилищ и теперь держал целую охапку. Несколько удочек мы достали у рыбаков. Прибыв на место, разошлись в поисках «рыбных» заводей.

Когда Анатолий Морозов, сняв с себя обмундирование и оставшись в одной майке и трусах, сел в лодку, отпихнулся веслом от берега и пошутил: «Что вы понимаете в рыбацком деле, молодежь», мы не придали этому значения. Каждый был занят своим поплавком. Но вот у лодки Морозова послышался взрыв, над водой поднялся фонтан. Мы все бросились к месту взрыва

Морозов стоял в лодке живой и невредимый, а вокруг в воде всплывали крупные рыбины.

— Но ведь так рыбачить опасно. И запрещено, — неуверенно произнес Рязанов.

Командир смутился.

— Ваша правда, — согласился он. — Но сообразите, куда уплывает рыба. К фрицам.

Из-за кустов, запыхавшись, прибежал Миронов, с голенищ его сапог стекала вода.

— Кто бросал?

Сразу догадался, увидев Морозова. Еще будучи командиром эскадрильи, тот получил от старшего батальонного комиссара нагоняй за подобный проступок.

— Последний раз предупреждаю! — в голосе Николая Ивановича звучали жесткие нотки. — Последний!