Людмила Сукина - «Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей

Когда младшие Романовы вырастали, родители немного ослабляли свой контроль. Молодежь имела возможность веселиться на многочисленных балах и маскарадах, на которые при николаевском дворе средств не жалели. Великие князья ухаживали за хорошенькими фрейлинами, но при этом не забывали: чтобы сохранить свои позиции в императорской семье, подругу жизни нужно выбирать не только сердцем, но и головой, ее знатность должна соответствовать статусу члена царской династии. В середине XIX в. великие князья женились только на принцессах, а великие княжны выходили замуж за принцев. Все увлечения молодости должны были таковыми и оставаться, не превращаясь в серьезные отношения.

Пример отношения к семейному долгу демонстрировал сам император Николай I. К своей супруге он относился по-рыцарски благородно. В молодые годы он был искренне ей предан. Но со временем их отношения несколько изменились. Александра Федоровна отличалась хрупким здоровьем. Частые роды подрывали его еще больше. Императрица все чаще хворала, врачи настаивали на отдыхе, поездках на южные и заграничные курорты. Император скучал в ее отсутствие и, чтобы развеяться, стал заводить небольшие интрижки с придворными дамами, у которых такой красавец-мужчина не мог не пользоваться успехом. Свои романы Николай никогда не афишировал, щадя чувства и самолюбие супруги, которую по-прежнему уважал.

Он продолжал придерживаться образа жизни добропорядочного семьянина. Близкая к императорской чете фрейлина А. О. Смирнова-Россет оставила в своих мемуарах подробное описание обычного распорядка дня Николая I. Царь вставал рано и после утреннего туалета совершал небольшую прогулку. В девятом часу он пил кофе в своем кабинете, а в десятом часу отправлялся в покои императрицы, потом занимался делами. В час или в половине второго Николай опять навещал императрицу и всех детей, снова гулял. В четыре часа вся семья садилась обедать, в шесть царь выходил на воздух, а в семь пил чай с женой и детьми. Вечером он работал несколько часов в своем кабинете, в половине десятого общался с семьей и придворными, ужинал и гулял перед сном. Около двенадцати император с императрицей отправлялись почивать. После свадьбы они всегда спали в одной кровати. Смирнова-Россет, как и многие близкие к царю придворные, удивлялась, когда же царь бывает у Нелидовой.

Варвара Аркадьевна Нелидова многие годы была любовницей Николая I, фактически его второй женой. По стечению обстоятельств она приходилась родной племянницей Е. И. Нелидовой – фаворитке его отца Павла I. Но, в отличие от своего родителя, Николай никогда не забывал о супружеском и отцовском долге и не собирался разводиться с часто болевшей Александрой Федоровной. Императрица знала об этом и довольно спокойно относилась к сердечной привязанности мужа.

В этой ситуации удивляет бескорыстие В. А. Нелидовой, которая, видимо, искренне любила Николая и была согласна на любые условия, лишь бы оставаться рядом с ним. Другая императорская фрейлина А. Ф. Тютчева, познакомившаяся с царской фавориткой в начале 1850-х гг., так отзывалась о ней: «Ее красота, несколько зрелая, тем не менее, еще была в полном своем расцвете. Ей, вероятно, в это время было около 38 лет. Известно, какое положение приписывала ей общественная молва, чему, однако, казалось, противоречила ее манера держать себя, скромная и почти суровая по сравнению с другими придворными. Она тщательно скрывала милость, которую обыкновенно выставляют напоказ женщины, пользующиеся положением, подобным ее».

Оберегая самолюбие жены и будущее династии, Николай не признал официально детей, родившихся у него от связи с Нелидовой. Императорских бастардов усыновил граф Петр Андреевич Клейнмихель (1793-1869). Такая услуга, оказанная государю, позволила ему в последние годы правления Николая I занять положение всесильного временщика. Клейнмихель был главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями. Он руководил постройкой железной дороги Петербург – Москва. Сразу же после смерти Николая Клейнмихель уволен со всех государственных должностей за злоупотребления по службе.

Придворная жизнь первых двух десятилетий николаевского правления отмечена большим количеством балов и маскарадов. Особенно нравились Николаю увеселения в Аничковом дворце, в котором они с женой жили еще будучи великими князем и княгиней. Император любил танцевать и ухаживать за молоденькими придворными дамами. Нередко эти ухаживания заканчивались маленьким любовным приключением. Сохранился исторический анекдот о том, что однажды на маскараде уже немолодой царь увлекся изящной юной кокеткой в маске. Весь вечер он увивался вокруг нее и наконец пригласил в свою карету. Когда таинственная визави императора сняла в закрытом экипаже маску, то царь увидел смеющееся личико великой княжны Марии Николаевны, пожелавшей таким образом разыграть своего отца.

Лебединой песней Николая – блестящего кавалера и мастера тонкого флирта – стала зима 1845 г., запечатлевшаяся в памяти придворных нескончаемой чередой блестящих балов и вечеринок. Фрейлина А. О. Смирнова-Россет так вспоминала об этих зимних развлечениях: «Государыня была еще хороша, прекрасные ее плечи и руки были еще пышные и полные, и при свечах, на бале, танцуя, она еще затмевала первых красавиц. В Аничковом дворце танцевали всякую неделю в Белой гостиной; не приглашалось более ста персон. Государь занимался в особенности баронессой Крюднер, но кокетствовал, как молоденькая бабенка, со всеми и радовался соперничеством Бутурлиной и Крюднер». Царь умел плести любовные интриги и, несмотря на уже солидный возраст, все еще получал от этого удовольствие.

В последней трети царствования Николая современники все чаще стали замечать, что император словно тяготится не только своими государственными обязанностями, но и самой необходимостью поддерживать традиционный для своего сана роскошный образ жизни, который он так любил в молодости. Известный художник и искусствовед А. Н. Бенуа в свое время точно подметил характерную особенность дворцовой архитектуры и интерьера николаевского времени: «Раздвоение характера Николая Павловича, как человека и как императора, отразилось и на возводимых им сооружениях: во всех постройках, предназначенных для себя и для своей семьи, видно желание интимности, уюта, удобства и простоты». Когда же императрица уезжала лечиться на очередной курорт, царь жил совсем просто, почти как рядовой офицер в казарме.

Приближаясь к своему пятидесятилетию, Николай все острее ощущал разочарование в жизни. Второго Петра Великого из него явно не получилось. Два десятилетия царствования были позади, а он не совершил ни блистательных военных побед, ни грандиозных реформ. Огромная и методичная государственная работа, которую изо дня в день совершал государь, не приносила никаких значительных плодов. Нередко Николай проводил в трудах по восемнадцать часов в сутки и не получал от этого ни пользы, ни удовольствия. Фрейлина Смирнова-Россет вспоминала, как однажды царь сказал ей: «Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке. Часто удаются такие дни, что я, смотря на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал...»