Николай Павленко - Петр Первый

В конце сентября 1697 года царь прибыл в Гаагу, чтобы присутствовать в качестве неофициального лица на приеме великого посольства депутатами Генеральных штатов. До приезда посольства его поместили в комнате рядом с аудиенц-залом, но прибытие послов по каким-то причинам задержалось, и Петр, не дождавшись церемонии, решил уйти. Так как надо было проходить через зал, в котором уже собрались депутаты, то он потребовал, чтобы все они, когда он будет идти, встали к нему спиной. Переговоры по этому поводу кончились тем, что депутаты согласились встать, но отказались повернуться спиной к царю. Петр все же придумал способ укрыться от любопытных взоров: он повернул парик задом наперед, закрыл им лицо и в таком виде выбежал из аудиенц-зала.

В Лондоне царь посетил парламент, но наотрез отказался присутствовать в зале заседаний и наблюдал за его работой через слуховое окно на крыше здания. «Это дало повод кому-то сказать, – заметил один дипломат, – что он видел редчайшую вещь на свете, именно короля на троне и императора (его называют здесь императором России) на крыше».

25 апреля 1698 года Петр покинул Англию и вернулся в Голландию, где на него обрушились новости одна огорчительнее другой.

В марте среди стрельцов четырех полков, посланных из Азова к западным рубежам, вспыхнуло восстание: 175 стрельцов направились в Москву с жалобами на тяжесть службы, задержку жалованья и наступившую вследствие этого «бескормицу». Это событие вызвало в правительственных кругах переполох. Растерянность усугублялась тем, что от царя долгое время не было писем – наступившее половодье задержало почту. В столице поползли слухи о гибели Петра.

В те времена новости почта доставляла очень медленно. Адресат получал корреспонденцию через многие недели после ее отправки, и событие, о котором шла речь в донесении, могло иметь либо благополучный, либо неблагополучный конец, и получатель донесения уже не мог на него повлиять. Так получилось и на этот раз.

Конфликт со стрельцами правительству удалось уладить 4 апреля: им выдали задержанное жалованье, и они возвратились в полки. Ромодановский отправил донесение об этом Петру 8 апреля. Почта находилась в пути от Москвы до Амстердама свыше полутора месяцев, и Петр распечатал пакет только 25 мая. Содержание пакета вызвало у царя чувство досады на то, что его друзья в столице поддались панике, и на то, что эта паника помешала им произвести розыск: «А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задержались), и для того, боясь, и в дело не вступаешь… Я не знаю, откуды на вас такой страх бабей!» Царь упрекал Ромодановского в трусости, объяснил причину задержки почты, но закончил письмо миролюбиво: «Пожалуй, не сердись, воистинно от болезни сердца писал».

С подобными же упреками царь обратился и к другому своему корреспонденту – Андрею Виниусу. Петр рассуждал, что паника, вызванная продолжительным отсутствием почты, была в какой-то мере извинительна для людей вроде Ромодановского, никогда не бывавших за границей. Для Виниуса смягчающих обстоятельств царь не находил не только потому, что он, Виниус, одновременно с руководством Сибирским и Аптекарским приказами заведовал также почтой и обязан был учитывать условия, замедлявшие ее доставку, но и потому, что он много раз бывал за границей. Между тем именно Виниус настолько уверовал в слухи о гибели Петра, что свое письмо адресовал не ему, а первому послу Лефорту. Царь отвечал: «Я было надеялся, что ты в сем станешь рассуждать бывалостью своею и других от мнения отводить; а ты сам предводитель им в яму. Мы отсель поедем завтра в Вену».

Намерение отправиться в Вену было связано со второй новостью, тоже сообщенной царю в Амстердаме.

Новость, полученная из России, хотя и оставила в сознании царя неприятный осадок, но она относилась к уже благополучно закончившемуся событию. Другая новость, более тревожная, касалась не прошлого, а будущего и таила немало огорчительных следствий. Речь шла о распаде антитурецкого союза, ради укрепления которого царь и великое посольство предприняли заграничное путешествие: Петру сообщили, что союзники России Австрия и Венеция намерены заключить с Турцией мирный договор. Сразу же возникло подозрение, что мирную инициативу, предпринятую втайне от русской дипломатии, союзники будут осуществлять за счет интересов России.

Петр вместе с посольством выехал из Амстердама 15 мая. Его путь в Вену лежал через Лейпциг, Дрезден и Прагу. В Дрездене царь задержался на несколько дней, чтобы осмотреть достопримечательности столицы Саксонии. Поужинав после приезда, он в первом часу ночи изъявил желание заглянуть в королевскую кунсткамеру. До утра Петр успел изучить экспонаты только двух залов, подолгу останавливался у математических и ремесленных инструментов. В следующие дни он подробнейшим образом осматривал арсенал и литейный двор, причем обнаружил, по отзыву сопровождавших его лиц, глубокие познания в артиллерии.

Выходя из кареты, царь закрывал лицо черной шапочкой, местные власти принимали меры к тому, чтобы он не встретил ни одной пары любопытных глаз.

Путь из Амстердама в Вену занял свыше месяца. В отличие от Амстердама, где царь оставался в тени и дипломатические переговоры вели послы, в Вене он эти переговоры взял на себя. Состоялось свидание с австрийским императором Леопольдом I, причем Петр нарушил тщательно разработанный венским двором церемониал встречи. В то время как немолодой Леопольд I шаркающей походкой медленно направлялся к середине зала, царь большими шагами быстро преодолел отведенное ему расстояние и встретился с императором не там, где было предусмотрено протоколом. Втиснутый в строгие рамки этикета и вынужденный сдерживать себя во время 15-минутного свидания, Петр дал волю своему темпераменту, как только вышел из дворца. В парке он заметил на пруду лодку с веслами, бросился к ней бегом и сделал несколько кругов.

Результаты переговоров не принесли царю удовлетворения – убедить австрийский двор не заключать мир с турками ему не удалось. Доводы о том, что затраты на Азовские походы не окупились овладением крепостью и что необходимо с турками продолжать войну, чтобы склонить их к новым территориальным уступкам в пользу союзников, остались без внимания. Союзники твердо решили выйти из войны и уже давно вели сепаратные переговоры с Турцией о заключении мирного договора. Чтобы не оказаться в изоляции, царь дает согласие на участие России в предстоящем мирном конгрессе. Правда, у Петра теплилась слабая надежда на верность союзным обязательствам Венеции, и он деятельно готовился к поездке туда. Венеция, кроме того, манила царя возможностью ознакомиться с развитым кораблестроением, галерным флотом и арсеналами.