Такая служба – побеждать - Яков Григорьевич Садовский
И он запрашивает разрешение на маневр в штабе армии. Штаб отказывает. Что делать? А тут еще стеной повалил снег, началась настоящая пурга. Видимости никакой, машины еле двигаются, несмотря на зажженные фары.
На счастье, в расположении корпуса оказывается зам-командующего генерал А. Л. Гетман:
— Да, предложение твое заманчиво: и ускорит выход корпуса к Познани, и людей сбережет…
— Вот, вот, товарищ генерал, — обрадовался Бабаджанян. — Людей сбережет!
— Но ведь знаешь, как это называется: нарушение боевого приказа.
Ничего больше не сказав, Гетман уехал, а Бабаджанян скрепя сердце стал готовиться к форсированию Варты. Как вдруг приходит новый приказ: обходить Варту с севера…
— Так и не известно мне до сих пор, — с хитринкой в глазах улыбается маршал, — успел ли тогда Гетман добраться до штаба армии…
Советские танковые войска наступают без передышки, днем и ночью, в туман и снегопад. Поляки встречают советских воинов возгласами: «Нех жие Армия Червона!», «Нех жие Россия!», обнимают, целуют промазученных танкистов, в руках у них красные и красно-белые флаги, подносят угощения. Но танкистам некогда: «Вперед, только — вперед!» Вот наконец и радость — германская граница, сколько ждали советские люди этого дня, не остановить уж порыв танкистов.
Но с ходу ворваться на территорию врага не удается. Здесь знаменитый Мезеритцкий укрепленный район. Гитлеровское командование уверено в непревзойденности, непреодолимости этой преграды. Еще бы: земля, леса, холмы, реки, ручьи и озера — все пространство, казалось, заковано в сталь и бетон. Почти все проходы заминированы. Оборонительный рубеж — гигантский подземный город. Противник не сомневался, что за такими укреплениями ему удастся отсидеться, остановить наступление советских войск.
Но горько ошиблись стратеги вермахта — одолели танкисты полковника Гусаковского, передового отряда 11-го гвардейского корпуса, это «чудо» гитлеровской техники. Дважды Героем Советского Союза стал после этого И. И. Гусаковский. С одобрения комкора изобретательно действовали здесь танкисты. Если нужно было уничтожить вражескую пулеметную долговременную точку, водители закрывали амбразуру танком, а саперы пробирались к дымовому ходу дота и спускали туда взрывчатку… Многих из них комкор представил тогда к присвоению звания Героя Советского Союза.
Потом вместе с 8-й гвардейской армией В. И. Чуйкова 1-я гвардейская танковая армия успешно форсирует Одер, и Висло-Одерская операция завершится.
Маршал Бабаджанян считал Висло-Одерское сражение одной из самых блестящих наступательных операций Советских Вооруженных Сил. Изучению и комментированию ее посвятил много времени. Причем изучение это было — как все, что он делал, — не просто обстоятельным, но, что называется, «с разных сторон».
…Опять застаю его с книжкой Гудериана в руках.
— Готовлю вот материалы к твоему приходу — для главы мемуаров про Висло-Одерскую операцию… Господин генерал, нимало не смущаясь, утверждает, что советские войска имели успех в этой операции отнюдь не из-за превосходства советского полководческого искусства, а из-за превосходства в людской силе и технике. И цифры приводит — поглядит на них несведущий человек, подумает: вроде прав Гудериан. Действительно, к концу войны мы имели превосходство в технике и вооружении — спасибо нашим героическим труженикам тыла, все отдавали ради победы. Но если вспомнить протяженность советско-германского фронта, станет понятно, что наше превосходство возникало на определенных участках фронта, на тех, где планировалось советским командованием наступление, и было оно плодом оперативного мастерства советского командования, плодом советского военного искусства. Так и в Висло-Одерской операции.
Маршал берет в руки другую книгу, но и эту не откладывает далеко, оставляет открытой, видно, еще вернется к ней.
— Конечно, такая большая и ответственная операция, как Висло-Одерская, — плод коллективного разума: Ставка, Генштаб — много умных голов ее продумывали. Но я хочу сказать о полководческом таланте руководившего операцией маршала Жукова. Если существует понятие «почерк полководца», то здесь очевиден почерк Жукова, нагляден. Особенно — как патриот своего рода войск скажу — в использовании огромных танковых масс. Жуков преподал нам на будущее прекрасный урок. Читай вот здесь…
И я читаю в «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жукова:
«Основная роль в развитии наступления на фронтах после прорыва обороны противника принадлежала танковым армиям, отдельным танковым и механизированным корпусам, которые во взаимодействии с авиацией представляли собой быстроподвижной таран огромной силы, расчищавший путь для общевойсковых армий».
— «Быстроподвижной таран» — понял? — спрашивает маршал. — Вот что такое должны быть современные танковые войска. В период Висло-Одерской операции танковые армии, действуя на 100–120 километров впереди главных сил фронта, создавали общевойсковым армиям условия для продвижения с минимальными потерями в живой силе и технике, позволяя им свертываться после прорыва переднего края противника в походные колонны и без серьезных боев двигаться вперед по дорогам на 300–400 километров. Я говорю — без серьезных боев, не имея в виду тактических действий по ликвидации так называемых «блуждающих котлов» — окруженных групп противника, оставшихся в тылах танковых армий. Эти «котлы» ликвидировались общевойсковыми армиями, а танковые, не тратя на них времени, как ударные клинья, продолжали стремительно и глубоко вгрызаться во вражескую территорию… Есть чему поучиться у такого стратега, как Георгий Константинович.
— А ему кажется, Гудериану, все от случайности зависело. Погляди только, что пишет: «15 февраля 3-я танковая армия генерал-полковника Рауса была готова к наступлению. Утром 16 февраля она перешла в наступление, за которым лично наблюдал генерал Венк, точно знавший все мои намерения и планы…»
Маршал останавливается.
— Заметь: «…мои намерения и планы». Значит, это было столкновение замыслов, и замысел «танкового стратега» Гудериана здесь потерпел крах. Но почему? Почитаем дальше. «16-го и 17-го наступление проходило весьма успешно, мы начали надеяться… на удачу этой операции… Но тут произошло несчастье — Венк после своего доклада Гитлеру вечером 17 февраля сел в свою машину… Он сел сам за руль и уснул… Он наехал на перила моста, сильно разбился. Был доставлен в госпиталь. Выход из строя Венка привел к тому, что наступление застопорилось и его не удалось вновь наладить».
Маршал захлопывает книжку, весело смеется:
— Это — как насморк у Наполеона, из-за которого, мол, его гренадеры покинули Москву!..
Спрашиваю:
— Вы что же — совершенно исключаете случайность?
— Случайности бывают. На войне — тем более. Но успех большой операции — случайность? Под Москвой в сорок первом, под Сталинградом в сорок втором, под Курском в сорок третьем, на Украине и в Белоруссии в сорок четвертом, наконец, между Вислой и Одером в сорок пятом. Все случайности? — с сарказмом спрашивает маршал и сам себе со спокойной убежденностью отвечает:
— Нет, закономерность глубоко продуманных решений советской военной мысли. Так!
…Штаб корпуса Бабаджаняна в Кунерсдорфе. В том самом Кунерсдорфе, с высот которого
