Василий Грабин - Оружие победы

После объявления злополучного приказа настроение в ГКБ-38 резко упало. Конструкторы собирались группами, обсуждали создавшееся положение. Большинство не хотело заниматься динамореактивными пушками: "Куда угодно и что угодно, только не ДРП!" И действительно, на бывшей территории ГКБ-38 для работы по новому профилю остались немногие. Группа из двенадцати конструкторов и одного технолога во главе со мной с ведома директора решила перейти на строившийся в то время завод в одном из приволжских городов.

На "разведку" для выяснения условий работы мы послали в Приволжье инженеров В. И. Розанова и П. Ф. Муравьева. Они вернулись с вестями приятными: конструкторы заводу очень нужны. Это воодушевило нашу группу, мы начали собираться в путь. Упаковали и отправили чертежные доски, столы, шкафы, всевозможные чертежи, справочники, специальную литературу. Настроение у всех было хорошее. Нас не пугали трудности. Многим нашим недавним товарищам по совместной работе в ГКБ-38 не хотелось покидать Москву, они старались устроиться и устраивались в любые места, лишь бы не ехать на периферию. В нашей группе не наблюдалось ничего похожего, хотя почти все были коренными москвичами.

И вот уже оформлен расчет, куплены железнодорожные билеты. За день до отъезда все собрались у меня на квартире. Прощальный вечер проходил в бодром, даже веселом настроении. Вспоминали все хорошее, что было у нас в ГКБ-38. Жалели, что так неправильно решен вопрос с развитием артиллерийского вооружения, утешали себя тем, что на новом месте, в новой организации будем заниматься созданием классических пушек. У нас были обширные планы. Правда, нам придется дорабатывать техническую документацию для изготовления 76-миллиметровой полууниверсальной пушки А-51, а мы все считали, что попытки создать универсальную или полууниверсальную дивизионную пушку-путь ошибочный, но…

Этот вечер сблизил всю нашу группу.

Поезд отходил поздним вечером 3 января 1934 года. Когда я пришел на перрон, почти все уже были в сборе. У каждого много вещей — не на короткий срок покидали Москву. Всех провожали — кого жена и дети, кого друзья и товарищи. Время отправления поезда приближалось, все оживленнее становилось на перроне. Прозвенел второй звонок, стали прощаться.

Вот и третий звонок. Машинист дал сигнал, из груди паровой машины вырвался сильный вздох, затем еще и еще, поезд тронулся с места. На перроне показался и исчез последний фонарик.

Проводник захлопнул дверь вагона как бы в знак того, что каждый из нас уже оторвался от семьи, от обжитого дома, от суетливой и людной, но такой родной Москвы.

Ритмично отстукивали километр за километром вагонные колеса. Они стремительно несли нас к новой жизни, в мир пока неизвестный.

Что-то ждет нас там, впереди?..

Тринадцать энтузиастов

Все начинаем с нуля. — Чертежи из "рабочих" архивов. — Нужен ли заводу конструктор? — За поддержкой в Москву. — Совещание на Деловом дворе. — Школа Серго. — Индекс для будущих пушек. — Мы получаем "добро".

1

Ради чего же мы, тринадцать человек, решили переехать в Приволжье на ничем не примечательный завод?

Мы мечтали продолжать работу по созданию новых образцов классической ствольной — артиллерии. Это было нашей главной и единственной целью.

От ГКБ-38 нам в наследство досталась полууниверсальная пушка А-51: ее опытный образец поручили изготовить как раз Приволжскому заводу. От нас, конструкторов, требовалось прежде всего закончить разработку и оформление технической документации пушки А-51, а затем следить за технологическим процессом, в особенности на сборке, вносить, если явится нужда, поправки в чертежи. Немало дел ожидало и в связи с другими артиллерийскими заказами, которые выполнял завод по чертежам разных КБ. Но, по нашему замыслу, эта работа должна была сочетаться с активной опытно-конструкторской деятельностью. Вопреки всем модным веяниям, мы задумали создать новую дивизионную пушку, которая сменила бы отслужившую свое знаменитую русскую трехдюймовку, стала бы в будущей войне такой же "косой смерти" для наших врагов. О новой дивизионной пушке мы много думали и говорили, разработали все ее основные характеристики: калибр, начальную скорость и вес снаряда, дальность стрельбы и угол возвышения ствола; решили использовать в конструкции дульный тормоз, который должен был поглощать часть энергии отдачи при выстреле и благодаря которому вес пушки мог быть уменьшен; предусмотрели новую гильзу, по объему большую, чем у трехдюймовки, — это позволило бы в будущем повысить мощность пушки, увеличить ее бронепробиваемость.

Основные узлы и агрегаты уже жили на бумаге. Это были еще не чертежи, а только схемы, но инженер легко мог бы прочесть выраженную в них мысль.

В сущности, у нас уже был готов аванпроект, и мы надеялись, что в Приволжье, на новом заводе, будут подходящие условия, чтобы завершить работу по созданию специальной дивизионной пушки своей, советской конструкции наряду с 45-миллиметровым орудием, самой массовой пушки, способной сопровождать пехоту огнем.

На конечную станцию поезд прибыл рано утром. Быстро выбрались мы из вагона и направились на привокзальную площадь. Она была вся занесена снегом, лишь кое-где темнели протоптанные дорожки да наезженные колеи.

За нами должны были прислать заводскую автомашину, но ее не оказалось. Не было вообще никаких машин. Наши "квартирьеры" Владимир Иванович Розанов и Петр Федорович Муравьев чувствовали себя смущенно: директор завода твердо обещал им, что нас встретят.

Вернулись на вокзал. Потолкались немного в залах ожидания. Повсюду громоздились пассажиры со своим багажом — одни бодрствовали, другие спали. Вышли мы на дорогу и начали "голосовать".

Наконец остановился какой-то грузовой автобус. В кузове у него было полно всяких труб, листового железа, отливок, но нас это не смутило. Погрузили вещи, кое-как втиснулись сами, и автобус тронулся.

На заводе "квартирьеры" принялись названивать по телефону из проходной. Звонили долго. Потом появился какой-то сумрачный гражданин в темном стеганом ватнике. Он проводил нас в щитовой дом — общежитие, которое даже не протопили. Это было странно — мы же телеграфировали о дне приезда. Но в жизни всякое бывает и незачем портить себе настроение из-за каждого пустяка. Разыскали дрова, затопили печи и начали занимать койки, обживать новое место. Сопровождавший нас человек исчез. Вскоре в общежитии стало тепло. Теперь пора было привести себя в порядок, позаботиться о завтраке и об обеде. Весь первый день ушел на устройство. Розанову и Муравьеву пришлось побегать: кроме них, никто не знал, куда и к кому обращаться.