Около Царской семьи - Алексей Андреевич Волков
Вижу: двое мужчин, из которых один пленный, мечут стог. С ними работают две женщины. Одна из них, уже пожилая, с поспешностью подходит ко мне.
– Здравствуйте, куда идете? – сказала она сладким голосом.
Излишек приветливости возбудил во мне подозрительность, и я замялся.
– Вы к нам идите, у нас таких много ночует. Вот сын. Вася, можно ему у нас переночевать?
– Пускай ночует, – отозвался парень. Старуха продолжала:
– Вот наша деревня, но сначала зайдите к старосте, спросите позволения переночевать.
Недалеко виднелась деревня. Дойдя до нее, я спросил, где живет староста. Мне указали его дом. Во дворе встретила меня его хозяйка и сказала, что мужа нет дома, но что он скоро придет. Когда староста вернулся, я попросил у него разрешения заночевать.
– С удовольствием бы, – отвечал он, – но я – староста и мне неудобно пускать вас на ночлег к себе.
Я спросил, можно ли заночевать в другом месте, и сказал, что просить разрешения меня к нему направили уже пригласившие на ночлег. В это время его жена сунула мне краюху хлеба, извиняясь при этом, что приходится делать это на людях (в это время как раз проходила с работы пригласившая меня к себе на ночлег семья).
Хотя у меня и было недоверие к пригласившей меня семье, но я все же пошел по приглашению. Распрягли лошадей и сели ужинать. Старуха продолжала относиться ко мне с чрезмерной предупредительностью. Двое мужчин – сын и пленный – о чем-то между собой переговариваются. После ужина они пошли за сеном, и я предложил свою помощь. Они на нее согласились. Принесли мы по охапке сена и положили его на телегу. Старуха предложила мне лечь спать. Посидев еще несколько времени, я улегся на полатях. Не спится… Думаю: есть что-то подозрительное в поведении и старухи, и мужчин. Слышу: мужчины вышли во двор, запрягли лошадь и уехали. Слышен голос снохи:
– Зачем вы это делаете?
– Молчи, молчи, – отвечает старуха.
Я уже не смыкал глаз, почувствовав себя в западне. Женщины уснули, стало рассветать. Я начал одеваться. Старуха, услышав, что я одеваюсь, прежде меня вышла на улицу.
– Куда же вы? Подождите, вот подъедут наши, будем вместе пить чай.
Я поблагодарил, но поспешил уйти. Думаю, что мои хозяева принимали меры к моему аресту.
Придерживаясь строго данного мне маршрута, иду дальше. Повсюду крестьяне приветливо встречали, кормили, никогда не спрашивая, даже в тех случаях, когда пускали ночевать, кто я таков, куда и зачем иду и тому подобное. Только однажды, когда я попросил хлеба, старик хозяин крикнул:
– Какого тебе еще хлеба: самим есть нечего, убирайся.
Я пошел дальше и в поле набрел на крестьян, пригласивших меня поесть с ними. Когда мы ели, из леса вышел сердитый старик. Сидевшие со мною предложили старику проводить меня до соседней деревни. Старик зло сказал:
– Он сам все лучше меня знает.
Дошел я до одной деревни, называвшейся Н… Зашел в первый домик, попросил хлеба. Хлеба мне не дали, но позвали пить чай. Хозяева оказались отличными людьми. Имели уже женатого сына.
Для меня сварили яиц, спекли пышки. К чаю дали сахара, сами же, хотя и едят все приготовленное, но чай пьют без сахара.
По маршруту от этой деревни мне надо было идти в другую, где жил крестьянин-кустарь, к которому я должен был обратиться. Мой хозяин (буду называть его И.) знал кустаря и отозвался о нем, как о хорошем, надежном человеке.
Погуляв немного около деревни, я вернулся к моим гостеприимным хозяевам и у них в доме переночевал. Поутру отправился, куда надлежало. Сразу отыскал кустаря.
– Вы – …? (я назвал его по имени) – Меня к Вам послал отец дьякон…
– Ах, это – … – Он, очевидно, знал дьякона уже давно, так как назвал его просто по имени. – Что же он сказал вам?
– Он сказал, что вы можете провести меня к чехословакам.
– Ой, нет, нет. Никак не могу. И не просите. Раньше еще было возможно, теперь же никак нельзя, везде заставы.
– Что же делать? – спрашиваю.
– Дойдемте к нам в дом, там переговорим.
Сели ужинать. Предложили мне заночевать, чем я и воспользовался.
На утро пошел обратно в деревню, где я был накануне. У добрых людей пообедал. Думаю: куда деться? Идти по маршруту – невозможно, всюду заставы. Хозяин мой, И…, предложил пока ночевать у них. Днем же от любопытных взоров укрываться в лесу. Захватив с собою хлеба, я не захотел возвращаться на ночь в деревню, а решил заночевать в лесу. Подыскал в глухом лесу скирду сена, зарылся в нее и переночевал таким образом три ночи. Только один раз ходил в деревню к моим доброжелателям запастись хлебом. По счастью, погода стояла теплая и сухая. На третью ночь, рано поутру, приехали за сеном и стали брать его вилами, по счастью, с другой стороны и меня не задели. Вылез из скирды, подошел к двум крестьянам, бравшим сено, извинился перед ними в том, что помял его и ушел. На другую ночь не пошел в лес, а зашел в одну деревню, лежащую поблизости. Зашел в один из домов. Оставили обедать, предложили ночлег. Так как к вечеру пошел дождь, то я и заночевал здесь. После ужина уложили на полати спать. Поутру, после чая, я опять пошел бродить по лесу. Пройдя довольно большое расстояние, подошел к какой-то церкви. Она была заперта и помолиться в ней не удалось.
Зашел к священнику и спросил его, как пройти к чехам.
– Ой, уходите скорее… Мать, дай хлеба и чаю. Тут всюду красные. Уходите, Бога ради.
Взяв поданный мне хлеб, я поскорее ушел опять в лес. Иду лесной дорогой, никого не встречаю. Вижу, идет молодой крестьянин с ружьем и собакой. Я растерялся и пустился бежать в лес. Встречный кричит мне:
– Дядя, дядя, не бойтесь. – Смеясь, он подошел ко мне. – Я сам таков же, как и вы.
Объяснил мне, что он видал меня ранее в одной из деревень. Сказал, что он не одинок, но что многие местные жители подкарауливают красных. Мы разошлись.
Ночевал я или в разных деревнях, или чаще в лесу. Однажды, ночуя в сене, услышал возле себя какое-то пыхтенье. Выглянул – волк. Я испугался и крикнул. В свою очередь испуганный моим криком убежал и волк.
Ночуя в лесу,
