Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
– Конечно, пойду. Косить от армии я никогда не собирался, так и так весной идти. В Афган только не хочется.
– И в Афгане кому-то надо служить.
– Там не служат, там воюют.
– Значит, воевать будешь.
Саша впервые за вечер улыбнулся.
– Спасибо, Анатолий Петрович. Наверно, вы правы, это единственный выход. И все-таки я не вижу своей вины…
Однако Анатолий Петрович не стал обсуждать детали и заторопился к выходу.
– С завтрашнего дня, Саша, твое место в конторе.
– А что я там делать буду?
– Завтра все расскажу.
Утром Анатолий Петрович увидел Сашу у дверей своего кабинета.
– Я по привычке. На объектах все начинается на час раньше, – словно оправдываясь, сказал Саша.
– Было бы хуже, если бы ты опоздал.
Они вошли в кабинет.
– Садись, сейчас кофейку сварю. Ты не отказывайся, такое удовольствие будет не каждый день. Место твое – в производственном отделе, мои поручения будешь выполнять.
– Какие?
– Какие будут. Главная твоя задача – ждать повестку из военкомата.
– А вдруг она не придет?
– Придет. Это моя проблема.
Повестку в армию Саша Петров получил за неделю до Нового года. Он позвонил вечером из общежития и радостно закричал в трубку:
– Анатолий Петрович, она пришла! Что мне теперь делать?
– Кто пришла?
– Повестка!
– Извини, в голове все перемешалось. Завтра с утра – ко мне.
Утром Анатолий Петрович вызвал к себе начальника отдела кадров и, передавая ему повестку, сказал:
– Леонид Васильевич, нужно срочно подготовить приказ об увольнении Александра Петрова.
Старый опытный кадровик, немного помолчав, не глядя ни на кого из сидящих в кабинете, тихо, но твердо сказал:
– Я приказ готовить не буду.
– Почему?
– Андрей Федорович перед командировкой дал мне указание: приказы на увольнения и премии временно приостановить.
– Но это же уважительная причина! Человека в армию забирают!
– Анатолий Петрович, вы временно исполняете обязанности начальника, а я подчиняюсь постоянно Андрею Федоровичу.
Анатолий Петрович с искренним удивлением смотрел на начальника отдела кадров. Бывший военный, пенсионер, тихий, неприметный, всегда вежливый, он открылся еще одной чертой характера, а может, она была в нем всегда, только редко проявлялась. Приказ старшего по званию для него – закон.
В кабинете воцарилось напряженное молчание. За окном гудели машины, там все было как обычно: грейдер чистил снег, позади него собралась колонна машин, самые нетерпеливые водители начали сигналить.
– Саша, выйди, на минутку.
Саша вышел за дверь.
– Леонид Васильевич, если Петров не уйдет в армию, его будут судить. Ни за что, ни про что.
– Не надо меня уговаривать. Если я не выполню указания, с работой можно проститься. А кому я нужен со своими болячками?
– А, может быть, так сделаем: я подготовлю приказ, отдам в бухгалтерию, а вы отдадите мне трудовую книжку Петрова, где я сделаю запись.
Кадровик повернулся и молча вышел из комнаты. Во второй половине дня из Москвы позвонил Андрей Федорович. Этого следовало ожидать. Сразу, без подготовки, на повышенных тонах начал разговор.
– Ты чего там дуришь? Какие увольнения? Начальника из себя строишь?
– Андрей Федорович, повестка из военкомата, Петрова в армию забирают.
– Засунь себе эту повестку в задницу. Без меня – никаких приказов. Слышишь?
– Слышу. Придется мне уволить Петрова без твоего согласия.
На другом конце было молчание. Анатолий Петрович подумал, что разговор закончился и связь прервалась, как вдруг из трубки стали вылетать фразы, полные угроз. Такого тона и таких слов, как сейчас, он не слышал от своего начальника никогда.
– Слушай меня внимательно, Петрович, и мотай на ус. Ни увольнять, ни принимать на работу ты не будешь. Я запрещаю. Если ты все-таки сделаешь это, ни одной минуты я работать с тобой не буду. Выбирай: быть хорошим перед мальчишкой или вылететь с работы за нарушение техники безопасности и смертельный случай. А может, и под суд пойдешь, чтобы неповадно было другим. Все понял?
Анатолий Петрович положил трубку, сел за стол и задумался.
Не тон разговора поразил его, а что-то другое. И у него случались разносы, когда он «слетал с катушек», проводя совещания на объектах. Но это было от отчаяния, от безысходности, когда уже всем ясно, что без крика тут ничего не поделать. Обидные слова он пускал в ход больше для острастки, как профилактику. А здесь другое: пренебрежение, вседозволенность, унижение своего коллеги, с которым работает уже несколько лет вместе. Сказанные сейчас слова – как пощечины.
Даже не спросил, как прошли похороны. Нарушили его указания, видите ли. Какой великий и всемогущий: и под суд отдаст, и с работы выгонит. Наверно, от блата и связей мания величия одолела. Нигде ему преград нет, все позволено.
А может, он прав? Что это я лезу со своей добротой? Да и суд наверняка даст Петрову условно, а я тут затеваю неизвестно что. Но где справедливость? Почему должен страдать невинный человек, а действительные виновники прятаться за спины своих покровителей. Им даже партийный секретарь не указ, этим всемогущим «серым кардиналам».
Он оглядел свой кабинет. Небольшой шкаф, набитый технической литературой, длинный рабочий стол, за которым каждую неделю собирались инженерно-технические работники. На подоконниках – прочитанные журналы и газеты. Ко всему этому он привык, для него рабочее место было родным. Возвращаясь с объектов, он в первую очередь торопился сюда, отдыхая в тиши кабинета, изучал документацию по новым объектам. Анатолий Петрович ни разу не позволил себе спорить с начальством, тем более идти наперекор. Так было еще совсем недавно. Но так уже не будет никогда…
Он сидел долго, до темноты. Включил свет, подписал приказ об увольнении Саши Петрова в связи с уходом в армию. Сходил в бухгалтерию, попросил, чтобы того рассчитали сегодня же. Зашел в отдел кадров, не спрашивая Леонида Васильевича, отыскал трудовую книжку Петрова, сделал в ней запись. Не забыл про учетную карточку, куда занес номер и число последнего приказа. Для себя он уже принял решение.
Саша зашел проститься. Он не говорил лишних слов, не благодарил. Они по-мужски крепко пожали друг другу руки, понимая, что их пути-дороги могут никогда не пересечься вновь.
Поздним вечером Анатолий Петрович вышел из конторы на улицу.
Сегодня он переступил черту. Но ему стало легче от того, что он принял самостоятельное и такое трудное решение. Что ждет его? Да, Андрей Федорович не простит, подумал он. Ясно, что придется уходить. Но куда? В небольшом городке с работой трудно, да и начальник везде свои «метки» расставил. Найду, мир не без добрых людей. А по несчастному случаю у меня руки развязаны. Пусть ответит виновный. Со мной они не договорятся. Инспектор, конечно, сволочь, но не все же там такие…
Под ногами скрипел снег, вторил шагам – да, да, да, словно поддерживал и утверждал трудное решение Анатолия Петровича.
Глава третья
Саша вышел из управления в половине пятого. Все улицы и площади сверкали в новогоднем убранстве. Молодой человек
