День ВМФ - Владислав Март
Фуражист рассказал, кроме разного прочего, что нам положен сухой паёк в дорогу назад. Чтобы его получить нужно напечатать одну форму, таблицу. Где же это можно напечатать здесь, удивились мы. Оказывается, на корабле есть писари. Нужно топать к ним. Писари были такими же матросами как остальные, но в их кубрике стояли компьютеры и принтеры. Они были освобождены от всех работ и день и ночь набирали тексты для документооборота судна. К ним часто заходил замком, вид писарей был самым несчастным среди всех матросов. Они сказали, что их не выпускают даже на марширование с песней по вечерам. Работы завал, что связано с переходом на новые документы, с новыми приказами и стандартами. Бледные худые ребята отказывались нам помогать с набором полстраницы текста для пайка и не пускали за свои компьютеры. У них было полно срочных забот. Сторговались на четыре бутылки пива. Оставили им образец документа от лейтенанта и написали свои данные на использованной бумаге. После возвращения в базу мы занесём писарям пиво, нас никто не проверяет. Захотелось принести им и колбасы или мороженого, такой отстранённый был у них вид. Но с деньгами было туго, не время слыть меценатом.
На третий день похода я снова читал эту дурацкую книгу. Всё же она была интереснее, чем старые автомобильные журналы и журналы учёта таблеток в амбулатории. В финале герой прилетел на луну с семью лунами, у него закончился лазер и он стал разводить якоблюдов, которых кормил травонанасами. Меня больше не тошнило, ни от качки, ни от книги. Я привык. Через три дня пришло какое-то состояние покоя. «Конан-варвар» на шведском по телевизору в столовой показался поучительной сагой, а Серёгино «Эхе-хе» стало как «аминь».
– Сергей, – я встал с кровати в изоляторе и поправил одеяло.
– А?
– Что у тебя в свёртке, который ты привёз?
– Электробритва, складной нож-вилка, магнитные шахматы, фотоаппарат, плёнка – перечислял Сергей.
– А что ты этим не пользовался до сих пор? – недоумевал я.
– Берегу, мало ли куда нас ещё забросит.
Я промолчал, но потом спохватился:
– У тебя и шахматы всё это время были? Чего мы не играли? Если б не Фёдор так бы и не начали. Фотоаппарат!?
– Я ж говорю, берёг, мало ли что. А шахматы я люблю, за наш мед играю, у меня второй разряд.
Улыбка друга показалась мне неприятной. Некрасивое седое море в иллюминаторе покачивало пену и облака. Редкая волна нешумно билась о борт под нами. Параллельно моему взгляду в кружок стекла зависла серая морская чайка. В профиль её голова с клювом изображали растянутую улыбку. Улыбка чайки была приятнее, чем у Серёги.
Дела
По возвращении из мини похода мы получили столько внимания от сокурсников, что я почувствовал себя морским волком. Серёгино «Эхе-хе» стало мажорным и произносилось с улыбкой. Оказывается, пока мы отсутствовали, ребят снова собирал флагманский врач, испросить как дела. И во время встречи нас хвалил, сказал, что мы попали в шторм и нам несладко на херовом «Неукротимом». Борис Борисович даже назвал наши фамилии. Все завидовали, как мне показалось, но разумеется вида не подавали. Лучше бы они нас поили в барах бесплатно за наши истории про стрельбы и самолёты. Завидовать мы и сами умели. Флагманскому отнесли в наше отсутствие ящик водки, не дождались конца практики, захотели выпендриться. Покупали в «Нептуне» и выбрали самую дорогую водку смоленского ЛВЗ. Ящик в 12 бутылок замаскировали и умудрились пронести через КПП утром. По пути встретили курсанта-химика возвращавшегося после ночного прогула на судно Аркадия и Стаса. Тот считал маскировку и догадался о подношении флагманскому. Не зная, что внутри, курсант посоветовал не дарить только смоленскую водку. По опыту прошлых его практик, флагманский врач был и его начальником, он её терпеть не может со времён учёбы в Смоленске, дарить нужно только местную или импортную. Чтобы ни одной бутылки из Смоленска. Студенты-смоляне сникли, но дотащили и вручили. Не стали только дожидаться пока майор вскроет верхний маскировочный слой, ушли сразу.
Фёдор покинул наш кубрик моментально после причаливания. Забрал шахматы. Я потерял компаньона и самого адекватного соседа. Мы, разумеется, провели в Балтийске незабываемый день, радовались как дети земле и солнцу. Заходили в магазины и позвонили с почты родителям. Клипы на берегу вечернего пляжа, одни и те же, посмотрели пятый раз, но никогда они ещё так не наполняли нутро позитивом. Никогда ещё песня «Хали-гали паратрупер» не зажигала во мне первобытный огонь танца и крика-караоке. Хотелось купаться в ледяном летнем Балтийском море. «Бавария» ещё никогда не была такой освежающей. Тёмные аллеи стали нестрашными, все девушки красивыми, а море, море с берега показалось самой лучшей штукой на земле.
Выходя с корабля после похода, я попался на глаза замкому и спиной почувствовал, что он провожает меня взглядом. На следующий день по громкой связи прозвучало: «Студенту-медику зайти к замкому!» и конечно же «бииипп!». Как специально Сергея не было в кубрике, он пошёл в библиотеку госпиталя, на самом деле, а не как информация для КПП, поискать учебники или что-то полезное, вот уж любитель учиться. Я не знал слышал ли он зов через динамик или уже сошёл на стенку и пошёл один. Промедление мне казалось худшей стратегией в данном случае. Я остановился на пороге открытой каюты и сказал внутрь:
– Василий Олегович, вызывали? – было ли это по-дурацки или по-идиотски? Капитан 3 ранга не реагировал пару секунд. Он откинулся в кресле и смотрел на телевизор, маленький и цветной наверху шкафа. По Первому каналу шёл «Эммануэль», самый эротический эпизод из него. Такое показывают по Первому?
– Сегодня суббота, – сказал замком, – по субботам матросам положено смотреть кино. Иди поставь им что-то. В матросской столовой видеодвойка, разберёшься.
Я решил не спорить с формально главным человеком на корабле про то, что я студент-медик, а не киномеханик. Поручение показалось мне пустяковым и я повернулся к полке с видеокассетами. Там было не густо, но я увидел кассету «Брат-2». В то время я ещё не смотрел этот фильм, но был под впечатлением первой части. Я решил, что обязательно поставлю эту кассету и посмотрю вместе с матросами. Как альтернативу, всё же демократия у нас, взял «Карнавальную ночь» в потрёпанной обложке. Столовая была полна матросов, шестьдесят человек. Я остановился в
