Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6 - Коллектив авторов
Таким образом, ротация кадров в центральном аппарате в 1919–1921 гг., как и ранее, носила не целенаправленный характер, а диктовалась обстановкой Гражданской войны, а в отдельных случаях была вызвана субъективными обстоятельствами, как, например, в случае с отставками М. С. Кедрова и А. В. Эйдука с поста руководителей Особого отдела в августе 1919 г.
Характерной особенностью кадров центрального аппарата ВЧК, особенно периода Гражданской войны, было отсутствие их служебного продвижения от рядовых до высших руководящих должностей. Почти на все руководящие посты в нем назначались лица, пришедшие с ответственной работы в государственных, советских, партийных и военных учреждениях и, в гораздо меньшем числе, председатели (или зампреды) региональных ЧК. Последние в большинстве случаев в центральном аппарате назначались руководителями среднего и низшего звена[125]. Многие же лица, в 1918 г. занимавшие должности следователей и комиссаров, оставались на этих (или аналогичных им по функциям) постах без повышения вплоть до конца 1921 г., а карьера младших следственных и оперативных работников (помощников следователей и разведчиков) в течение существования ВЧК в центральном аппарате ограничивалась переводом в следователи и комиссары. Точную причину этого явления установить не представляется возможным. Вероятно, сказывались стремление большевистского руководства опереться на знакомых и неоднократно проверенных людей и желание уменьшить клановость внутри учреждения.
Ротация происходила внутри аппарата. Так, 31 марта 1918 г. ВЧК, рассмотрев вопрос о дальнейшем сотрудничестве в делах Контрреволюционного отдела Н. Е. Гальперштейна, арестованного Комиссией за нераспорядительность в связи с делом «Бима и Бома» (речь шла о руководстве им получившего скандальную известность чекистского налета на московский цирк во время выступления дуэта клоунов с антивластной сатирой, в результате которого один из них был застрелен), постановила сотрудничество допустить при условии не назначения комиссаром на обыски. Гальперштейн стал работать следователем в Контрреволюционном отделе, а позднее после отказа отправиться уполномоченным ВЧК в постмятежный Ярославль был послан уполномоченным в Центротекстиль. Но и там он, судя по всему, никаких положительных результатов он не добился, поскольку 26 декабря 1918 г. Президиум ВЧК постановил сообщить, что представителем ВЧК он там больше не является. В Центротекстиле его заменил И. А. Лихачев, в недавнем прошлом комиссар отдела по борьбе со спекуляцией, а в будущем – директор знаменитого автозавода, получившего его имя. Позднее Гальперштейн сделал попытку вернуться на чекистскую работу, хотя бы на канцелярскую должность, но 10 января 1919 г. получил отказ[126]. В 1920-е гг. он трудился администратором на Ленинградской кинофабрике и других учреждениях культуры, но когда милиция перешла в 1930-е гг. в ведение ОГПУ, как и многие бывшие чекисты, он оказался востребован в системе уголовного розыска, где прослужил до начала «ежовщины», когда в 1938 г. был арестован, и осужденный к заключению, умер в лагере в 1942 г.
Рассмотрим внутреннюю ротацию и на других примерах. 23 сентября 1918 г. следователь Отдела по борьбе с контрреволюции С. Е. Премыслер был переведен в оперчасть на должность комиссара для производства дознания на местах, а 14 ноября возвращен на прежнюю должность[127]. Ф. И. Мильтер, наборщик по профессии, вступивший в июле 1918 г. в партию (в 1907–1910 гг. он состоял в Латвийской социал-демократии), осенью 1918 г. стал работать экспедитором в «Еженедельнике ВЧК», в 1919 г. являлся помощником заведующего Информбюро при Президиуме, в 1919 г. служил статистиком в Секретном отделе, а в начале 1921 г. – старшим делопроизводителем в Иностранный отдел[128].
Некоторые сотрудники перемещались не только по должностям, но и по отделам. Например, комиссар Петроградской ЧК И. Н. Шейнкман-Стодолин, тяжело раненный в 1918 г. в ходе операции по аресту британского военно-морского атташе Ф. Кроми, после длительного излечения оказался в центральном аппарате ВЧК, где в 1919 г. состоял членом коллегии Транспортного отдела, а затем отправлен в особый отдел Туркестанского фронта, где стал членом коллегии Секретного отделения и от которого участвовал в 1-м съезде особых отделов в Москве, проходившем в Москве с 22 по 25 декабря 1919 г. В Среднюю Азию он, судя по всему, не вернулся. После восстановления большевистской власти на Украине в начале 1920 г. он был направлен сначала в родной Киев, где был, правда, уже не чекистом, а помощником секретаря губкома, а затем переведен в Николаев, в котором работал заместителем секретаря губкома, заведовал коммунотделом и отделом управления[129].
Иногда из внештатных сотрудников переводили в штатные и обратно. Ярким примером служит судьба П. Я. Березина. Будучи комиссаром ВЧК в Петрограде в январе 1918 г., он убил арестованного. ВЧК поручила своему члену М. Ф. Емельянову ознакомить наркома юстиции И. З. Штейнберга с материалом о преступлении Березина. Вскоре против последнего Петроградским ревтрибуналом было возбуждено дело. Однако уже в Москве 9 апреля 1918 г. заслушав вопрос об отношении к сотруднику Комиссии Березину, постановила «ввиду полезности» оставить в составе сотрудников, переведя в случае необходимости в разряд секретных сотрудников»[130]. В результате Березин оказался внештатным сотрудником Отдела по борьбе со спекуляцией. Однако и здесь он дал волю своим преступным наклонностям, правда, в ином плане. Вместе со своим осведомителем – бухгалтером торговой фирмы Е. Григорьевым – пытался организовать провокацию против командующего войсками Московского военного округа Н. И. Муралова и комиссара по гражданской части Москвы М. И. Рогова, за что был арестован и осужден (вкупе с предыдущим преступлением) в конце декабря 1918 г. Мосревтрибуналом к 10 годам принудительных работ[131].
Нужно сказать, что ряд следственных и оперативных работников ВЧК во второй половине 1918 г. были осуждены к расстрелу. Большинство их казней вполне логично совпало с пиком красного террора: в сентябре были расстреляны: прослуживший менее недели следователь П. И. Хайдин за взятки, помкоменданта С. А. Смирнов (Рыбнин) за присвоение денег, комиссар Ю. К. Пискунов за продажу оружия. Еще за более любопытное преступление 29 ноября 1918 г. был приговорен другой комиссар – С.Пужицкий. Будучи польским социалистом по партийной принадлежности, он, тем не менее, связался с анархистами-боевиками и получил от них закамуфлированное под ящик с конфискатом взрывное устройство, которое он пронес в кабинет председателя ВЧК. Оно должно было сработать во время заседания руководство, но своевременно было обнаружено и обезврежено[132].
Несмотря на декларируемую партийным и чекистским руководством частую сменяемость чекистов, сохраняющийся серьезный дефицит работников не позволял проводить в центральном аппарате ВЧК планомерную замену служащих.
