Один в Океане - Слава Курилов

Я стал всплывать на поверхность, совершенно не представляя, как глубоко под водой я мог оказаться. Я успел лишь отметить про себя, что меня не ударило о риф и моя маска с трубкой со мной, пошевелил ногами — ласты тоже были на месте.

У меня хватило дыхания добраться до поверхности, хотя, по моим ощущениям, я всплывал довольно долго. Я стал жадно глотать свежий воздух и, наконец, понемногу отдышался. В эту минуту я увидел, как недалеко от меня в ореоле голубоватого сияния поднимается новая волна. И опять меня охватило одновременно восхищение и неописуемый ужас перед этой совершенной громадой. «Где же риф, и сколько волн я еще смогу выдержать?» — промелькнула мысль. Волна приближалась медленно, царственно, торжественно. Я делал глубокие вдохи и выдохи, стараясь накопить побольше кислорода в легких. На этот раз она казалась мне гигантской коброй, которая, изогнув шею, готовилась броситься на меня. В следующее мгновенье я был проглочен ею. У меня едва хватило дыхания дотянуть до поверхности — я дышал уже безо всякой предосторожности, как утопающий. Прошло еще несколько волн, и я был погребен под каждой из них. Увидев, как новая волна приближается из темноты, я понял, что она будет для меня последней. Я простился с жизнью и в эту минуту вспомнил, как мне удавалось удерживаться на гребнях больших волн, купаясь в Черном море. Правда, то были просто волны-карлики по сравнению с теми, что мне пришлось увидеть сейчас. Так же, как тогда, я быстро развернулся спиной к волне, и на этот раз она подхватила меня и понесла в падающем гребне с огромной скоростью сначала далеко вперед, а когда отхлынула обратно, назад. Я легко выбрался на поверхность и поплыл, не теряя времени, вместе с движением волн. Я надеялся, что где-то там, за рифами, должна быть лагуна. Мне казалось, что следующая волна долго не появляется, но потом я ее увидел. Это была уже не гора, а просто очень большая волна с крутым падающим гребнем. Я быстро принял горизонтальное положение на ее гребне, и она понесла меня далеко вперед, держа почти на поверхности воды, так что мне было уже довольно легко отдышаться и приготовиться к следующей. Теперь я все время плыл по направлению движения волн, они осторожно подхватывали меня на свои шумные гребни и уносили вперед, все дальше от гигантских волн с внешней стороны рифа. Вдруг я почувствовал под ногами что-то твердое. Не успел я понять, что это было, как крупная волна пронесла меня еще на какое-то расстояние, и я оказался стоящим в воде по пояс. Я сделал несколько неуверенных шагов, отдышался и огляделся. Вокруг меня — безбрежный океан, только беспорядочное движение потоков воды, пены и фосфоресцирующих брызг.

Когда новая волна отнесла меня еще на несколько метров, глубина оказалась чуть выше колена.

Очередная волна смыла меня, и я оказался на плаву. Когда она отхлынула, я попытался встать на ноги, но дна нащупать не смог. Это значило, что меня вынесло в лагуну, а риф остался позади. Стало непривычно тихо, глухой рокот океана слышался где-то за спиной. Казалось, что я очутился в спокойной бухте. Я решил вернуться на риф и отдохнуть. Нащупав отвесную стену, я попытался взобраться на ее край, но тут же большая волна отбросила меня назад. Много раз я пытался встать на ноги на краю рифа, но волны сбрасывали меня обратно, и я начал уставать. Гораздо легче было держаться на поверхности в тихой лагуне, чем бороться с волнами на краю рифа.

Я снова огляделся. Кромешная тьма. Кругом — ничего. «В центре лагуны обязательно должен быть остров, это знает любой школьник из уроков географии», — думал я.

Первое время я плыл, стараясь удержать шум прибоя за спиной, но через полчаса, а то и больше, это стало трудно делать: он слышался то справа, то слева, то сразу со всех сторон. Тогда я решил плыть так, чтобы шум прибоя все время удалялся. Я менял курс много раз, двигаясь просто «на тишину», в сторону предполагаемого острова.

Наконец, шум прибоя стал слышен только с одной стороны, и я, повернувшись к нему спиной, поплыл по прямой, не останавливаясь.

Каждое мое движение сопровождалось вспышками синего пламени. Наверное, я выглядел со стороны как неугасимый пылающий костер. Я заметил еще, что мой собственный свет становится все ярче и ярче и основательно мешает мне видеть водное пространство впереди и вокруг меня. Уже больше часа я плыл в лагуне. Было как-то непривычно двигаться среди этой внезапной тишины, на поверхности гладкой, как озеро. Всплески воды при каждом неосторожном движении казались слишком шумными и, как фальшивые аккорды, искажали нежную мелодию тишины. Я, наконец, мог снова поднять маску на лоб, отодвинуть трубку в сторону и получше оглядеться. Я снова вспомнил об акулах. Первым делом я осмотрел все непокрытые одеждой участки тела. Боли нигде не чувствовалось, но я знал по опыту, что в воде даже глубокая рана не вызывает болезненных ощущений, — мне приходилось видеть под водой, как из раны выкатываются шарики крови, черные, если глубоко, темно-красные, если мелко, и распыляются, превращаясь в мутные облачка, без малейшей боли. Свечение планктона позволяло мне отчетливо различать поверхность кожи до тонких волосков на руках и ногах. Я заметил кровь на разбитых коленях и перевязал их шейным платком. Я ободрал их, наверное, на рифе, когда много раз карабкался в воде на его острые коралловые уступы. В лагуне могло быть больше акул, чем с наветренной стороны, и еще неизвестно, как долго придется плыть к острову. Кровь привлекает даже те виды акул, которые обычно не нападают на человека. Но неверно думать, что акулы сразу же набрасываются на человека. Я читал, что в лагунах акулы не трогают местных жителей и нападают на чужих, совершенно так же, как это делают деревенские собаки. Мне пришла в голову странная мысль, что акулы могут просто бояться меня, — я, наверное, представляюсь им непонятным, светящимся чудовищем. Ведь многие глубоководные обитатели моря имеют собственное свечение — ясно, не от хорошей жизни. Я снова надел маску, взял в рот загубник и взглянул вниз. Глубина в этом месте не