Алексей Орлов - Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны

Все так же, как и год назад, и погода и события, все повторяется с точностью плюс-минус несколько дней. Письма не пишутся, мыслей нет.

Заменился Саша Малаев, последний из могикан. На замену ему пришел мой однокашник по училищу Смиренский Володя, веселый, жизнерадостный парень. Принес с собой запас бодрости, жить стало веселее.

Коля Рудникевич рассказал смешную историю. Заболел у него зуб, пошел он к нашему стоматологу капитану Лосеву на прием. Тот осмотрел и говорит: «Удалять надо, но у меня нет ничего для обезболивания. Если есть возможность, бери бутылку самогонки и приходи». Взял Николай у знакомых саперов самогонку, пришел снова – зуб-то болит. Наливает Лосев кружку, пей, говорит. Коля выпил, через какое-то время хорошо стало. Доктор наливает вторую кружку и сам ее выпивает. Рудникевич спрашивает: «А ты-то чего пьешь?» – «Чтобы рука не дрогнула», – отвечает. Операция по удалению зуба прошла успешно. Мы же от души посмеялись.

Уходят старые, проверенные бойцы, отслужили, заслужили. Лучшие мои солдаты уволились: Савины Володи, два моих отличнейших механика, украинец и русский, первоклассные наводчики-операторы Резяпкин Андрей и Бузыкин Паша, командир отделения Меньшиков Василий. Так не хочется с ними расставаться, столько вместе пережили. На них в любое время, в любой обстановке можно положиться, такие вряд ли уже будут. Немного огорчили тем, что улетают все в фуражках с черным околышем, черных погонах и черных петлицах на парадных кителях. Как мог пытался привить им любовь к пехотной символике, объясняя, что пехота самый заслуженный род войск и поэтому за ее заслуги и погоны, и петлицы, и околыш красного цвета, что символизирует цвет пролитой на полях сражений крови. Местные традиции оказались сильнее.

Приходят молодые, новые солдаты, работаю с ними, стараюсь сделать из них воинов.

А в нашей боевой деятельности застой. Снова безделье, расхолаживание, время как будто остановилось, дни тянутся медленно.

Сегодня проводы начальника штаба полка майора Рябшева Александра Ивановича. Когда стемнело, в его честь был устроен грандиозный салют. Сначала одновременно ударили двадцать БМП-2, находящихся по периметру полка в охранении, потом Шилки, за ними артиллерийская батарея, а завершила реактивная батарея, выпустив двести реактивных снарядов. БМП и Шилки стреляли с максимальными углами возвышения осколочно-фугасными зажигательными снарядами, которые, разрываясь от самоликвидаторов, создавали дополнительный праздничный эффект. Артиллеристы отработали по заранее спланированным целям. Зрелище было впечатляющим. Майора Рябшева уважали и даже любили в полку, и он не зря был удостоен такой чести.

К саперам прибыли новые собачки, минно-разыскные собаки: Альфа, Нора, Лесси, Арна. Их, как и солдат, отдали приказом по строевой части и поставили на довольствие. Те, что были раньше, уволились вместе со своими вожатыми.

Наконец-то закончилось безделье, вышли для встречи колонны. У меня новый механик-водитель, Москалев Женя, волгоградский парнишка. После Савина Володи у меня поначалу было к нему несколько предвзятое отношение. Но посмотрел – ведет уверенно, машину чувствует, толк будет, сработаемся. До Артынджалау дошли без проблем.

Перед выходом в колонну. Декабрь 1983 г.

Перебрались на Третий мост. Сутки отдыхаем. Сутки в походе, не то что в полку. Душа отдыхает, настроение приподнятое, несмотря на возможные трудности.

Выдвигаемся в направлении Кишима. Я становлюсь на блок у слияния рек, здесь и ночь проведем. Чтобы не проходить двухкилометровый участок в течение четырех часов, командир принял решение блок выставлять на сутки, если потребуется – и больше, до прохода колонны. Давно бы так нужно было сделать. Темнота наваливается быстро. Чтобы иметь возможность наблюдать за подступами, делаем «невский проспект», так почему-то у нас называется это действие (трассерами зажигаем высохшую траву, горит всю ночь, достаточно хорошо освещая окрестности). Лег отдохнуть и вдруг слышу – ДШК работает: бу-бу-бу. Выскакиваю, а это старшина Булочка от не фиг делать из своего «АКСУ» палит, звук очень похож. Отругал, отматерил, но сон пропал. Меня на втором году службы очень нервирует бестолковая стрельба, воспитываю и офицеров и солдат. Но приходится делать поправку на молодость – еще не настрелялись.

Пропустили колонну, сворачиваемся. На барласском серпантине сорвался в пропасть топливозаправщик; водителю удалось выпрыгнуть. Принято решение расстрелять из танка. После выстрела метров с восьмисот огромный огненный шар, словно ядерный взрыв, поднялся в небо. Впечатляющее зрелище, еще бы – пять с половиной тонн бензина было в цистерне. Дальше пошли достаточно быстро, проскочили до Каракамара. Заночевали.

До полка дошли быстро, за четыре часа. Скорость проводки колонны с ночными блоками увеличилась.

Пишу родным редко. Снова начались походы, а забот и хлопот с ними, конечно, прибавилось. Гена Васильев пишет гораздо чаще, почти каждый день. Уходя в колонну, оставляет заранее написанные письма дневальному, чтобы отправлял каждый день, достоин похвалы. Он до сих пор не сообщил жене, где находится, потому что при убытии в Афганистан она была на шестом месяце беременности, недавно у него родилась дочь, и волновать жену он не хочет.

Проверка готовности роты. Артынджалау. Декабрь 1983 г.

Солдаты сейчас в основном молодые, за ними глаз да глаз нужен, вожусь с ними, как с малыми детьми. Пока еще ничего не знают и не умеют, как не вспомнить тут ребят, которые уволились, понимали с полуслова, с одного взгляда.

Погода в этом году на удивление. Середина декабря, а дождей, снега еще нет. По утрам, правда, уже подмораживает, но снега нет даже на горах.

Вышли на сопровождение, оборзели, уже по темноте двигаемся. При прохождении Бучи, с той стороны Кокчи, из садов ударили из гранатомета. Зрелище впечатляющее. Кажется, прямо в тебя летит огненная комета, но снова, в который уже раз, недолет. Неважно стреляют, практики, наверное, не хватает. Доставка боеприпасов в наши места затруднена, потренироваться не могут, я так думаю. Что понравилось, Сасим Саша мгновенно ударил из ПК в ответ на выстрел, а потом уже началось море огня со стороны колонны. Больше враги не стреляли, не рискнули, хотя серпантин многие проходили с включенными фарами и представляли собой прекрасные мишени. В Артынджалау пришли в кромешной темноте.

Встал на блок у слияния рек, до боли знакомое, почти любимое место. Пропустили колонну, вернулись на Третий мост.

Выполнив задачу, возвращались в полк. На каракамарском серпантине завалился танк. Попытались вытащить. Два танка зацепили спереди, один придерживал сзади от опрокидывания. В результате танк выдернули, а на его место попал поддерживающий танк. Как ни пытались вытащить, не удалось. Стемнело, остались в Каракамаре.

Все попытки вытащить танк ни к чему не привели. Принято решение снять все, что возможно, и оставить его на серпантине. Саперы рвали скалу для того, чтобы расширить дорогу в образовавшемся узком месте. Незаметно пролетел день.

Каракамарский серпантин. Памятником станет не завалившийся, а поддерживающий сзади танк

Наблюдал, как местные жители моют золото. Что-то похожее на коврик, сплетенный из тонких прутьев, укладывается на камни. К нему подводится вода из арыка. Стоя в ледяной воде, черпают песок ковшами на длинных ручках и вываливают его на плетеный коврик, где песок промывается. Крупинки золота после промывки должны остаться. В Файзабаде на рынке продаются изделия из золота – колечки, перстеньки, но оно низкопробное, возможно, и таким вот способом добытое. Снова остались в Каракамаре, в полк решено возвращаться завтра.

До полка проскочили быстро, больше ничто не мешало движению. Боря Гизоев улетел в Кабул, якобы в госпиталь, на самом деле пробивать себе замену.

Два офицера полка в бегах, не вернулись из отпусков. Вот позорище-то. Наш минометчик Рощектаев и начальник штаба первого батальона Кузнецов. Оба через пару недель после прибытия попали в зардевскую переделку и, очевидно, подумали, что подобное происходит чуть ли не каждый день. Чтобы сохранить свои драгоценные шкуры, решили не возвращаться. Документы на обоих передали в прокуратуру.