Николай Борисов - Иван III

После кончины Василия Темного 17 марта 1462 года княгиня Мария Ярославна получила приличное состояние и право самостоятельно им распоряжаться. Она не ушла немедленно в монастырь, как это часто бывало с княгинями-вдовами, а до своего пострига в 1478 году вела одинокую жизнь в своих кремлевских покоях. Вполне естественным в ее положении было желание воздать дань уважения памяти отца, построив каменный храм в его любимом монастыре и освятив его в престольный праздник обетного придела. Это намерение должна была разделить с Марией Ярославной ее родная сестра, княгиня Елена Ярославна — жена удельного князя Михаила Андреевича Верейско-Белозерского.

К этим тонким нитям можно прибавить и еще одну. Известно, что Афанасьевский монастырь около середины XVI века был подворьем Кирилло-Белозерского монастыря. Есть основания полагать, что духовная связь между ними возникла гораздо ранее (79, 195). А между тем особые отношения с Кирилловым монастырем существовали и у обеих дочерей Ярослава Серпуховского. Мария Ярославна не могла забыть той неоценимой помощи, которую оказал Василию Темному кирилловский игумен Трифон в 1446 году. Решив принять иноческий постриг, княгиня-вдова в 1478 году поручила совершить этот обряд кирилловскому игумену Нифонту, который, очевидно, был ее духовником (50, 64). Елена Ярославна имела тесные связи с Кирилловым монастырем уже потому, что он находился в уделе ее мужа — князя Михаила Андреевича Верейско-Белозерского. Князь считал монастырь своим и активно вмешивался в его внутреннюю жизнь, что и стало причиной его конфликта с ростовским владыкой Вассианом в 1478 году.

Первым заказом, так или иначе связанным с молодым великим князем, стало украшение Фроловской башни двумя каменными скульптурами — святого Георгия Победоносца с внешней стороны и святого Дмитрия Солунского с внутренней. «Того же лета (6972. — Н. Б.) месяца июля 15, поставлен бысть святыи великий мученик Георгии на воротех на Фроловьских, резан на камени, а нарядом Васильевым, Дмитреева сына Ермолина» (29, 158).

В воскресенье, 15 июля 1464 года состоялось открытие первой скульптуры — Георгия Победоносца. (Пройдя сквозь века, она частично сохранилась до наших дней.) Выбор воскресного дня свидетельствует о том, что торжество сопровождалось каким-то церковным обрядом и произошло при большом стечении народа. Вместе с тем и само число — 15 июля — было глубоко символичным. В этот день церковь вспоминала равноапостольного князя Владимира — крестителя Руси, основателя могущественного православного Киевского государства. В этот день родился и был именинником князь Владимир Андреевич Серпуховской — герой Куликова поля, дед княгини Марии Ярославны.

Рассуждая о символическом значении каменных скульптур, следует иметь в виду и чисто семейный аспект. Двух своих сыновей — Юрия Старшего, умершего в возрасте двух с половиной лет в январе 1440 года, и Юрия Младшего (1441–1472) — Василий Темный и Мария Ярославна назвали именем небесного воина.

Через два года Фроловские ворота были украшены с внутренней стороны каменным изображением святого Дмитрия Солунского. «Поставлен бысть святыи великий мученик Дмитреи на Фроловьских воротех изнутри града, а резан в камени, а повелением Васильа Дмитреева сына Ермолина», — сообщает Ермолинская летопись (29, 158). По мнению исследователей, эта скульптура, не сохранившаяся до наших дней, также представляла святого в виде всадника с копьем (71, 145). Обращает на себя внимание разрыв во времени между первой и второй фигурами. Очевидно, это была работа одного мастера, который, получив заказ в 1462 году, работал два года над первой скульптурой, а затем еще два — над второй.

В 1467 году в московском Кремле шла работа по достройке собора женского Вознесенского монастыря. Заказчицей выступала княгиня Мария Ярославна, а исполнителем — Василий Ермолин. Ни о каком участии в строительстве великого князя Ивана сведений нет. Храм был торжественно освящен митрополитом Филиппом во вторник 3 ноября 1467 года (101, 385). Это был один из дней, когда Церковь вспоминала святого великомученика Георгия (139, 343). В церемонии участвовал весь цвет московского духовенства во главе с Вассианом Рыло, занимавшим тогда пост архимандрита придворного Спасского монастыря.

Прославившийся успешной реставрацией собора Вознесенского монастыря, зодчий Василий Ермолин вскоре получил заказ на выполнение еще двух работ такого же характера: «обновление» церкви Воздвижения на Торгу и Положения ризы Божией Матери на Золотых воротах во Владимире (29, 159). Источники не сообщают, кто был заказчиком этих работ. Уникальное известие о них содержится в Ермолинской летописи под 6977 годом (1 сентября 1468 — 31 августа 1469 года). Известно, что Владимир в эти годы неоднократно посещал сам Иван III, руководивший отсюда московскими войсками, развернутыми против Казанского ханства. Можно полагать, что обветшавший вид древних зданий вызвал недовольство великого князя. Весной 1468 года Иван даже не счел возможным принять во Владимире польских послов. Он велел им ехать в Переяславль-Залесский, куда отправился и сам из Владимира через Юрьев-Польской (31, 280). Запустевшую древнюю столицу следовало срочно привести в пристойный вид. Тут-то и пригодилось умение Василия Ермолина обновлять состарившиеся здания.

Помимо Владимира, внимание государя привлек и Юрьев Польской. По дороге из Владимира в Переяславль он проезжал через этот некогда стольный, а теперь захолустный городок. Городской собор во имя святого Георгия, был выстроен перед самым Батыевым нашествием (в 1230–1234 годах) юрьевским князем Святославом Всеволодовичем. Теперь его белокаменные стены, сверху до низу покрытые тонкой резьбой, представляли собой груду развалин. Иван повелел все тому же Ермолину позаботиться о восстановлении древнего храма. Под 6879 годом (1 сентября 1470 — 31 августа 1471 года) Ермолинская летопись сообщает: «Того же лета во граде Юрьеве в Полском бывала церковь камена святыи Георгии, а придел святая Троица, а резаны на камени вси, и розвалилися вси до земли; повелением князя великого Василей Дмитреевь (Ермолин. — Н. Б.) те церкви собрал вси изнова и поставил, как и прежде» (29, 159).

(Троицкий собор в Юрьеве Польском сохранился до наших дней. Его резные композиции, изрядно перепутанные Ермолиным при реставрации, стали одной из самых сложных загадок в истории древнерусского искусства.)

Четыре летних сезона (1468–1471 годов) ушли на восстановление трех названных выше памятников Владимирской земли. В 1472 году Ермолин был уже в Москве и безуспешно пытался получить подряд на строительство митрополичьего Успенского собора в московском Кремле.