Ольга Круглова - Япония по контракту
— Не сдавайтесь!
Но однажды он вдруг побледнел, остановился, привалился к каменному боку пирамиды.
— Вы ещё живы?
Привычная для русских фраза вырвалась у Ольги нечаянно и она осеклась, ужаснувшись этому "ещё". Тяжело дыша, Охара жалко улыбнулся и сказал тихо, горько:
— Вы даже не представляете себе, как это прекрасно — быть ещё живым.
— И показал рукой на горланящую стайку мальчишек. — Я тоже так ходил когда-то в горы, когда был школьником. Так же пел…
На лекцию Охары пришло совсем мало народу.
— Дон Мигель опоздает на час, — сказала Пилар.
Охара предложил задержать лекцию:
— Жаль, если директор меня не услышит, он же интересуется моими исследованиями.
— Блондинками он интересуется, — тихонько хихикнула Пилар.
И посоветовала начинать лекцию без шефа. Охара говорил, поглядывая на часы, спрашивая в недоумении:
— Если директор обещал приехать через час, то когда же он появится на самом деле?
Ответа на такой вопрос в беспечной, счастливой стране Мексике не существовало. Но объяснить это сыну педантичной, упорядоченной Японии Ольга не смогла. На лекцию Охары Дон Мигель так и не пришёл. Но щедро оплатил его визит из институтского бюджета и устроил у себя дома пир. Его жена с помощью дочерей и служанки приготовила мексиканскую еду. Рамон играл на гитаре, Ольга пела, Охара улыбался.
— Я приглашу Вас спеть с хором Токийского университета, когда Вы опять приедете в Японию. — Он повторил настойчиво: — Вы обязательно приедете в Японию ещё раз!
Стол накрыли в саду — шёл сухой сезон. Но посреди ужина вдруг грянул ливень. Заскрежетали железные листья пальм, посыпались на землю лимоны и авокадо, розовые цветы бугамбильи запорошили тарелки. Гости с хохотом бросились в дом, прихватив с собой еду. Охара вбежал с бутылкой вина в руке. Слушая, как по крыше барабанит дождь, непривычные к непогоде мексиканцы притихли.
— Когда я женился, — грустно сказал Охара, — я обещал жене купить землю, много земли, размером с теннисный корт. И не выполнил обещания…
— Переезжайте к нам в Мексику и Вы сможете купить футбольное поле! — рассмеялся Рамон.
Он называл японца "сеньор Охара-сан" и очень гордился тем, что сумел совместить японскую вежливость с испанской галантностью.
— Да, у вас здесь просторно, — печально улыбнулся Охара. И добавил тихо, так, что услыхала только одна она: — А мой дом стоит на земле матери, а сам дом… Он старый и дешевеет с каждым годом. У меня ничего нет. Я умираю нищим.
В день отъезда Охары уборщица Алисия подошла к нему, спросила несмело:
— Можно, я помолюсь о Вашем здоровье?
Охара отвернулся, чтобы скрыть слёзы.
— С этой болезнью я стал другим человеком. Совсем другим!
Прощаясь, Охара сказал почти равнодушно:
— Моя болезнь многое меняет. Обычно профессорский совет назначает нового руководителя лаборатории при уходе старого на пенсию. Но мой преемник уже назначен заранее.
Коллеги не стеснялись напомнить Охаре, что он может умереть в любую минуту. Они заботились о том, чтобы из-за этого не пострадал производственный процесс.
— Спасибо, что Вы пригласили в гости пожилого и не очень здорового профессора! — в улыбке Охры было что-то жалобное, жалкое.
Когда закончился её мексиканский контракт, Дон Мигель предложил Ольге остаться. Но она выбрала Японию — профессор Нимура предложил ей годовой контракт.
— Помните, что здесь Ваша вторая Родина. Мы всегда будем ждать Вас, — сказал Дон Мигель, целуя её в щёку.
У Ольги защипало в носу. Славные они ребята эти мексиканцы! Но их наука… А в Японии она сможет горы свернуть! Да ещё с самим Охарой. Он предлагал ей сотрудничество.
— Я же говорил Вам, что Вы приедете в Японию ещё раз, — смеялся в телефонную трубку Охара.
Ольга позвонила ему едва прилетев в Токушиму, в первый же день.
— Я помог Вам получить контракт. Поговорил о Вас с влиятельными людьми… Вы так хорошо принимали нас в Мексике… — говорил Охара.
Он, не стесняясь, намекал, что лишь исполняет священное гири. Исполняет честно, как положено японцу. Он был японцем, великий Охара.
А их совместная работа не пошла. Дозвониться Охаре в лабораторию было почти невозможно — как все японские сэнсэи, он вечно пропадал на собраниях. По домашнему телефону жена отвечала сердито. Она словно забыла, как мило беседовала с Ольгой, когда они вместе поднимались на мексиканские пирамиды. Женщина не скрывала неудовольствия — беспокоить сэнсэя дома служебными делами в Японии не принято!
— Вы должны выполнить следующие эксперименты, — сухо говорил по телефону пойманный наконец-то Охара, — Я проверю результаты…
Он говорил с Ольгой, как положено говорить знаменитому токийскому профессору с младшей по званию из провинциального университета. И она ответила, как положено:
— Хай, сэнсэй!
Охара запнулся, помолчал, пробормотал:
— Да Вы всё про нас теперь знаете!
Голос его был так печален, словно узнать ничего хорошего про японцев было нельзя.
— Обсудим наши дела при встрече в Токио, — примирительно пообещал Охара. — Я устрою вашу лекцию.
Вскоре Ольга получила приглашение в столицу. Не от Охары. От профессора Сакамото:
— Сэнсэй Охара в восторге от Ваших работ! Он поручил мне принять Вас.
Сакамото приезжал в Москву на семинар вместе с Охарой, но вернуть долг благодарности не смог — когда русские были в Японии, он гостил в Америке. Теперь он исполнял долг.
— Охары в городе нет, — встретил Ольгу в столице Сакамото. — Он уехал отдыхать. Ему хуже, его опять лечили химией…
И, глянув на неё, добавил заботливо:
— Да не волнуйтесь Вы так!
В тот вечер Ольга долго бродила по токийским улицам и не узнавала города, восхитившего её два года назад. Тот город куда-то исчез, оставив нелепое нагромождение некрасивых домов. А что же было тогда? Оптический обман туризма? Ярко освещённое окно чужой жизни, мелькнувшее так быстро, что не успеть разглядеть было тени, прячущиеся по углам? Ольга бродила до темноты, не обращая внимания на намокшее платье. Моросило. В Японии начинался сезон дождей.
Перед самым отъездом из Японии на конгрессе в Токио Ольга встретила Охару. Он опять был в парике. Ольга протянула ему руку — теперь она жила в Японии и знала — объятия тут неуместны. Тем более, что сэнсэи, собравшиеся в зале заседаний, застыли по стойке "смирно", приняв равнение на Охару. Но Охара крепко обнял Ольгу и поцеловал в щёку. На виду у всех. Это был дурной знак — Охара уходил туда, где японские приличия уже не имели значения. Посреди заседания он пробрался к Ольге через полутёмный зал, легко, по-японски присел на корточки, чтобы не заслонять идущий из задних рядов луч проектора.
