А. Кручинин - Белое движение. Исторические портреты

Коленберга не осудили; судя по признанию его ненормальным, он мог быть направлен на «лечение», после чего сгинул. По одному и «в общем порядке» расправились с соратниками «генерала Крымского», приехавшими вместе с ним, и со многими из тех, кто был учеником или просто общался с Яковом Александровичем в Москве. При загадочных обстоятельствах еще в 1928 году скончался в Брюсселе генерал Врангель; в январе 1930-го был похищен чекистами из Парижа генерал Кутепов. Затерялись следы Нины Николаевны Слащовой — Слащовой-Крымской...

Концы в воду.

«Своего последнего слова Я[ков] А[лександрович] нам так и не сказал, - он унес его с собою в могилу», — писал П. А. Клодт. Но теперь, подводя черту под биографией генерала Слащова и снова и снова задумываясь о загадке ее последнего периода, вернемся к рассуждениям старого командира Финляндцев, в свое время сознательно оборванным нами на полу-фразе: «...Скромная роль "военспеца" едва ли могла его прельщать, он был слишком крупный человек, чтобы соблазниться такой "серой" будущностью. И верится, что у него были другие, более широкие планы, и что эти планы были проникнуты тем же духом героизма, который был ему так свойствен74. Он ошибся и заплатил за это своею жизнью. "Несть человека иже не согрешил", а та кошмарная обстановка, в которой ему приходилось работать, многое может извинить. В славный венок родного полка Я. А. Слащов вплел не мало новых лавров и имел все данные стать "большим человеком", а может быть и стал бы им еще, если бы услужливая пуля (несомненно чекистского происхождения) не пресекла его короткой бурной жизни».

Так писал человек, знавший Якова Александровича лучше многих; офицеры же, сражавшиеся под началом Слащова в Гражданскую войну, мыслили еще определеннее. «Офицеры эти, - отмечал современник в 1929 году, вскоре после гибели «генерала Крымского», - верят в чистоту намерений и честность Слащова и сейчас; многие из них не верят сведениям о расстреле Слащова большевиками; некоторые и сейчас уверены в том, что Слащов еще сыграет видную роль в освобождении России от красной нечисти!» Подобная уверенность должна была подогреваться опубликованной в парижской газете через неделю после убийства статьей, автор которой интриговал читателя: «Ведь может быть, Слащов и не убит, и это сообщение только очередная провокация!» — и таинственно присовокуплял: «Во всяком случае, о Слащове многого не скажешь...»

Неудачно составленная фраза (наверное, имелось в виду «нельзя многого сказать») подводит нас к ответу на вопрос, почему же, если догадки генерала Клодта были справедливы, в эмиграции не появилось публикаций, «реабилитировавших» покойного Слащова, на котором в глазах многих все-таки оставалось клеймо? Дело в том, что в 1930-е годы еще шла борьба, а открытое признание Якова Александровича «своим» немедленно повлекло бы репрессии против всех, хотя бы соприкасавшихся с генералом в период его жизни в Москве: НКВД, как известно, не утруждал себя поиском основательных обвинений и в более надуманных случаях. А затем события Второй мировой войны и новые перемещения масс русских беженцев совсем отодвинули этот вопрос в тень, - и сегодняшние «побелевшие» авторы с высот своей скороспелой «белизны» небрежно судят «генерала-декадента», «генерала-возвращенца», «авантюриста» и едва ли не «изменника».

Мы тоже слишком долго бродили среди отрывочных свидетельств, зыбких предположений, неподтвержденных догадок. «Унесенное в могилу» последнее слово генерала Слащова-Крымского мучит своей недосказанностью и скорее всего так никогда и не станет с достоверностью известным. Напоследок же приведем написанные в 1930 году слова полковника Лейб-Гвардии Финляндского полка Б. В. Сергеева, чей родной брат и однополчанин остался в России и находился в поле зрения полковника В. В. Жерве, навещавшего, как мы помним, старых Финляндцев (в том числе и Слащова):

«Тревожное положение в России заставило ея нынешних поработителей поспешно разделаться с наиболее активными врагами советов, наиболее вероятными кандидатами в руководители антибольшевистского движения.

В Москве пал от руки убийцы ген[ерал] Слащов, - в Париже похищен ген[ерал] Кутепов...»

И этот вывод человека, который мог быть весьма хорошо информирован, наверное, достоин того, чтобы стать эпитафией генералу Слащову-Крымскому.

Если бы История была справедлива...

«Эшелонная война». 1917-1918 годы.

Наступление австро-германских войск. 1918 год.

Второй Кубанский поход Добровольческой Армии. 1918 год.

Бои на Северном Кавказе. 1918 год.

Зимняя кампания 1918-1919 гг. на Юге России.

Боевые действия на Дону и Северном Кавказе. 1919 год.

Борьба за Донецкий бассейн. Первая и вторая попытки красных овладеть Донбассом (23 января - 5 мая 1919 года )

Боевые действия на Юге России весной-летом 1919 года.

«Московская директива» генерала А.И. Деникина. 1919 год.

Осенняя кампания 1919 года на Юге России.

Наступление армий А.И. Деникина в сентябре и ноябре 1919 года.

Генеральное сражение кампании 1919 года на Юге России.

Линия фронта красных в октябре 1920 года и группировка сил П.Н. Врангеля.

Группировка красных перед решающим наступлением в Северной Таврии, октябрь 1920 года.