Вольдемар Балязин - Романовы. Семейные тайны русских императоров

Конституция Германской империи была принята имперским Рейхстагом 14 апреля 1871 года.

Внешне либеральная и даже весьма демократическая конституция на самом деле представляла полное торжество военного деспотизма, бюрократически сколоченного и строго охраняемого полицией.

Власть сосредоточилась в руках трех человек: императора, Бисмарка, ставшего канцлером империи, и начальника Генерального штаба, фельдмаршала Мольтке-Старшего, автора плана победоносной франко-прусской войны. Среди 25 старых государств, вошедших в империю, руководящая роль принадлежала Пруссии и привела к торжеству ее государственных, военных и моральных принципов, к успеху идеологии прусского юнкерства.

Королевство Вюртемберг как было раньше, так и осталось при императоре Вильгельме во многом автономным государством.

Что же касается Германской империи, то ее появление было встречено в Европе по-разному: кто радовался этому, кто негодовал, а многие — особенно ее соседи — откровенно боялись этой новой огромной силы.

И как бы подводя итог шестидесятым — началу семидесятых годов XIX столетия, в самом начале 1873 года на европейский континент пришло сообщение, что 9 января в маленьком английском городке Чизихёрсте, близ Лондона, скончался бывший император Франции Наполеон III — отпущенный на волю вскоре после капитуляции его армии, он уехал в Англию, где и умер в изгнании.

Такой была обстановка в Европе и в Германии, когда Вера Константиновна приехала в Штутгарт.

Город, конечно же, показался ей убогим и маленьким по сравнению с Санкт-Петербургом или Москвой, хотя и считался одним из крупных политических, торговых и культурных центров Германии. Старый город мог похвалиться двумя-тремя дворцами, старой ратушей да парой исторических соборов.

Однако в области культуры его прославили поэты Шиллер и Шубарт, а в области науки — философ Гегель.

Не слишком роскошной была и свадьба. Если бы не царское приданое невесты, то брачные торжества могли показаться более чем скромными, несмотря на то что титулованных немецких родственников на свадьбе было предостаточно.

После свадьбы Александр II отправился в Англию, выполняя вторую часть поездки, которая была задумана им еще в Санкт-Петербурге, до того как поехал он в Штутгарт.

Официально было объявлено, что русский царь едет в Лондон, чтобы повидаться со своей любимой дочерью — Марией, совсем недавно ставшей герцогиней Эдинбургской.

Однако свидание с Марией Александровной было лишь соблюдением дипломатической формальности.

На самом же деле царь решил во что бы то ни стало добиться симпатии англичан и посеять на островах семена русофилии, заглушив будущими всходами бурные сорняки традиционной для Англии русофобии.

Александр ехал с пристани в открытой коляске, и тысячи любопытствующих англичан находили русского царя не азиатским владыкой, а настоящим джентльменом.

Королева Виктория встретила царя у входа в Виндзорский дворец и потом лично сопровождала его по городу.

Визит Александра в Англию оказался успешным, хотя Англия и не стала союзницей России, она все же стала склоняться к тому, что в будущем такая позиция может стать для нее не только приемлемой, но и необходимой.

Светлейшие князья Юрьевские

Вернувшись в Петербург, Александр озаботился и статусом своих незаконных детей — Георгия и Ольги. В силу своей самодержавной власти, российский император имел право издавать любой закон, причем независимо от того, противоречит новый закон прежним или только дополняет их. Поэтому Александр был волен дать своим детям любой статус, и он избрал оптимальный вариант — 11 июля 1874 года в Царском Селе он издал указ: «Малолетним Георгию Александровичу и Ольге Александровне Юрьевским даруем Мы права, присущие дворянству, и возводим в княжеское достоинство с титулом Светлейших. Александр».

Он решил, что давать детям фамилию их матери не следует, ибо их могли не признать другие Долгоруковы; дать имя Романовых он не мог, так как Екатерина Михайловна не состояла с ним в церковном браке, который, единственно, мог бы дать ей и детям его фамилию. И Александр решил назвать сына и дочь Юрьевскими, потому что основателем рода Долгоруковых был князь московский Юрий Долгорукий, восьмой сын Великого Киевского князя Владимира Мономаха. А так как «Долгорукий» было не более чем прозвищем князя Юрия, то не справедливей ли было назвать этих его потомков, отдаленных семью веками, светлейшими князьями Юрьевскими, дав тем самым простор новой ветви древнего генеалогического древа?

Написав указ, Александр, однако, не отослал его в Сенат, а, сохранив в тайнике, вручил генералу Рылееву, приказав хранить его до того времени, когда и понадобится его опубликование.

Свадьба Великого князя Владимира Александровича и принцессы Марии Мекленбург-Шверинской

После благополучного разрешения беспокоившей его непростой проблемы с детьми из «малой семьи» Александр II занялся подготовкой к свадьбе Великого князя Владимира Александровича.

Владимир родился 10 апреля 1847 года и был третьим после покойного Николая и цесаревича Александра сыном императора. Его будущей женой стала Великая герцогиня Мекленбург-Шверинская — Мария-Александрина-Елизавета-Элеонора.

Император Александр II почему-то разрешил ей не принимать православия и остаться протестанткой. Этот случай был первым в доме Романовых и стал прецедентом для некоторых других невест из протестантских семей. Однако в 1908 году Мария добровольно перешла в православие, по глубокому внутреннему убеждению.

16 августа 1874 года Мария Павловна и Владимир Александрович обвенчались. По мнению многих, они представляли собой прекрасную пару. Владимиру было 27 лет, Марии — 20.

Несмотря на молодость, Мария Павловна многим придворным напоминала Екатерину Великую: она была прекрасно образованна, необычайно умна, очень самостоятельна и даже слыла вольнодумствующей.

Патриот и русофил Александр III не любил ее за то, что она осталась в протестантстве, и считал Марию германофилкой.

Двор Марии Павловны был очень влиятелен и активно формировал общественное мнение высшего света. Кроме того, Мария Павловна широко привлекала на свои приемы банкиров, торговцев и промышленников, которые из-за своего неаристократического происхождения не могли попадать ко двору. А у Марии Павловны они охотно становились благотворителями, с удовольствием отдавая на добрые дела много тысяч рублей.

Через год после свадьбы, 19 августа 1875 года, Мария Павловна родила первенца — Александра, который, однако, не прожил и полутора лет. Но 30 сентября 1876 года появился на свет второй сын, названный Кириллом.