Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
В книге П.С. Парфенова (Алтайского) «Борьба за Дальний Восток» подоплека событий освещается так: «В марте 1922 г. от «левой» части Народного Собрания в Пекин для встречи и беседы с маршалом Жофром ездил генерал Болдырев. Последнего французский маршал принял всего на пять минут. Зато Болдырев вдоволь наговорился с советником советского посольства В.А. Вилинским-Сибиряковым и, по возвращении во Владивосток, прямолинейно доложил Народному Собранию о необходимости поисков «почетного» договора с Читой… К выводам генерала Народное Собрание полностью не присоединилось, но на собрании 14-го мая оно единогласно, при 12 воздержавшихся, приняло закон об Учредительном Собрании без всяких поправок в отношении к коммунистам. Выборы в Учредительное Собрание назначались на 1-ое июня текущего 1922 года, и правительству предлагалось создать необходимые свободы, гарантии и прочее. Меркуловы увидели, что имеют против себя настоящий «заговор», и 29-го мая издали два указа, распустив Народное Собрание».
Приказ правительства о роспуске Народного собрания явился той последней каплей, что переполнила чашу: члены Народного собрания постановили не исполнять приказ правительства. Президиум собрания обратился за поддержкой к военному командованию. Командование поддержало членов Народного собрания, которое, впрочем, не пользовалось репутацией делового органа, но в данном случае для каппелевского командования был важен предлог, а не сама сущность.
Командование потребовало от членов правительства ухода в отставку, но последние, конечно, отказались и, опершись на Сибирскую флотилию, объявили каппелевское командование мятежниками. Генерал Глебов на Первой Речке стал собирать своих приверженцев и формировать из них Дальневосточную казачью группу.
Во главе «мятежников» во Владивостоке стоял командир 3-го стрелкового корпуса – генерал-майор Молчанов. Его же начальник штаба, полковник Ловцевич, не желая принимать участия в новой междуусобице, согласно просьбе был уволен в отставку 1 июня (приказ по корпусу № 251), а его место занял бывший обер-квартирмейстер штаба, полковник Генерального штаба Савчук{116}. Сдача и прием должности были завершены в тот же день.
Таким вот образом положение во Владивостоке окончательно запуталось, тем более что президиум Народного собрания и каппелевское командование стали призывать из Харбина «варягов» – Гондатти, а потом Дитерихса.
Но оставим на время Владивосток и обратимся к Никольск-Уссурийскому. После своего переформирования новая 1-я стрелковая бригада квартировала в Никольск-Уссурийском (2-й Уральский, 3-й Егерский полки и 1-я Отдельная стрелковая батарея) и в Спасске (1-й Пластунский и 1-й кавалерийский полки). Генерал Вишневский пребывал в Спасске, а его помощник – генерал Правохенский – в Никольске. Бывший командир 1-й бригады, полковник Александров, превратился теперь в командира 3-го Егерского полка, то есть пришел к своему исходному положению, которое занимал перед Хабаровским походом.
Начальник штаба 1-й бригады, полковник Доможиров, занимал теперь должность командира 2-го Уральского полка, которым он командовал в Забайкалье, а потом в Приморье до апреля 1921 года. Полковник Бампер, командовавший Уральским полком после полковника Доможирова, превратился теперь в помощника командира 2-го Уральского полка. В Егерском полку такого понижения бывшему командиру полка испытать не пришлось, так как он (полковник Зултан) погиб в самом конце Хабаровского похода, в селе Ново-Гордеевка.
Отметим также, что после переформирования части новой 1-й стрелковой бригады были посещены генералами Смолиным, Вишневским и Правохенским. Каждым в отдельности. Они производили поверхностный смотр частям и знакомились со старшими офицерами и командирами частей. На этом дело и ограничилось, и никто из «знакомившихся» друг с другом и мыслить не мог, какая история разыграется через каких-нибудь несколько недель. А разыгралось вот что.
30 мая, как ни в чем не бывало, полковники Глудкин и Буйвид приехали по железной дороге в Никольск-Уссурийский. Полковник Глудкин направился в Уральский полк к своему большому приятелю, полковнику Бамперу, а полковник Буйвид остановился у одних из своих знакомых. В карманах у обоих полковников лежали приказы правительства о назначении их командирами несуществующих «1-й стрелковой» и «Пластунской» бригад с непосредственным подчинением главе правительства. Приказов о развертывании ныне существующей 1-й стрелковой бригады в «1-ю» и «Пластунскую» не имелось, равно так же, как не имелось и приказа о выделении частей ныне существующей 1-й бригады из состава 2-го Сибирского стрелкового корпуса. Отсутствие этих приказов несомненно ставило в ложное положение командира 2-го корпуса, всех командиров частей теперешней 1-й бригады, а также и обоих «вновь назначенных» комбригов.
Полковник Глудкин объехал части своей бывшей бригады. Он был весьма популярен и любим в Забайкалье и в Приморье до Хабаровского похода. Однако кутежи его в Спасске, в то время как его бригада сражалась под Хабаровском, и сладкие слова в Покровке на Амуре, не подкрепленные на сей раз делами, до известной степени охладили его подчиненных, и последние далеко не с детской доверчивостью слушали теперь мысли и планы своего бывшего командира. Егерями, которых Глудкин вывел с Тобола в Забайкалье, он был встречен тепло. Часть уральцев, с полковником Тампером во главе, встретила полковника Глудкина, пожалуй, даже еще лучше, нежели егеря, но в то же время другая часть офицеров этого же полка отнеслась неодобрительно к глудкинским проектам, хотя открытых возражений все же не было, так как дисциплина и этика не позволяли сего. По объезде обоих стрелковых полков Глудкин отправился в батарею полковника Романовского. Поздоровавшись с выстроенными во фронт чинами батареи и побеседовав на общие темы с господами офицерами в их офицерском батарейном собрании (одна комната), полковник Глудкин прошел к полковнику Романовскому и там с ним беседовал некоторое время наедине. Затем он вышел и уехал к себе, то есть на квартиру к полковнику Гамперу.
После отъезда полковника Глудкина полковник Романовский собрал своих офицеров в батарейном собрании и задал им вопрос, что они думают по поводу выделения батареи совместно с егерями и уральцами в состав новой 1-й стрелковой бригады с командиром ее – подполковником Глудкиным? Единодушный ответ господ офицеров был таков, что этот вопрос подведомлен решению высшего командования, что с егерями и уральцами приятно вместе служить и работать, что касается подполковника Глудкина,